Борис Синюков - Утраченное звено мировой истории (статьи)

Моисей понял, что надо приучить всех людей своего круга, то есть евреев, идти очень прямой дорогой, не задирая головы на всякие вывески и рекламные плакаты по сторонам. Этому строю надо смотреть друг другу в затылок, а впереди будет он, ибо он знает один, куда их вести. Всем знать необязательно и даже вредно. Поэтому он создал первую заповедь: «Я – Иегова, твой Бог; не поклоняйся иному богу!» И никогда ее не менял ни в одной своей последующей редакции «скрижалей». Эта заповедь основа основ. Я уверен, что на этом этапе, он уже знал и вторую свою редакцию заповедей, Второзаконие, но она была только в его голове, в «широкой печати» не освещалась. Почему я так думаю? Да потому, что без истинного еврейского Второзакония, второй редакции, содержащейся в голове, нечего было и выводить «израильтян в поход», ибо он был бы уже на выходе из «Египта» обречен на неудачу. Ибо наставления типа: «почитай отца твоего и мать твою. Не убивай. Не прелюбодействуй. Не кради. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего. Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего», вносят только путаницу в умы стройного войска. В походе войску нужно только: «За Родину! За Сталина!», в крайнем случае: «Ура–а–а!». Таким и является еврейское Второзаконие в отличие от «привычного всем» «Второзакония», которое – Первозаконие.

Приведенный лозунг–приказ мог быть использован только в полностью организованном по–батальонно, по–ротно, по–взводно войске, но до этого было еще далеко. Войска не было, была тайная организация, которая «изучала труды». Поэтому, в ней возникали разные мнения по одному и тому же вопросу, шли споры, то есть, по–современному был сплошной базар, как у нас сегодня в «стане демократов». Это надо было кончать. Что могло всех объединить кроме единого бога, к которому привыкать было несколько непривычно? Житейски простые истины, что же еще? Никто ведь не будет спорить, что надо любить родителей и желательно «не желать» жены соседа. Я хочу специально подчеркнуть, что в это время, как и в нынешнее, как раз все и желали, и жену соседа, и его вола, и осла. Потому что это были очень естественные желания, и не считалось большой доблестью их скрывать. Поэтому пресечь в других душах, но не в своей собственной, эти поползновения каждый считал хорошим делом. Это была хорошая основа для привлечения в свои кружки «народных масс». Ведь и христианство с мусульманством завоевало мир на этой галиматье. То есть, Моисей знал, что делал, когда соблазнял своих евреев этой несбыточной мечтой «Первозакония».

Толково использованные участившиеся извержения Везувия или любого эфиопского или йеменского вулкана, их там несчетно, для создания единого бога, всем понятные правила социального общежития в условиях назревания его необходимости, как мне кажется, упали на благодатную почву, и новая вера относительно быстро получила признание. Но, в условиях матриархата, который все никак не укладывается в голове ученых на такой поздней «стадии», новой религии не было места. Власть женщин была крепка и непреклонна совершенно так же, как власть вымышленных фараонов в Древнем Египте, откуда, дескать, и «повел свой народ» Моисей. Я даже думаю, что Моисей рассказал своей бывшей спасительнице–фараонше о единобожии и его преимуществах. И был понят. Поэтому–то, его так часто и приглашали в фараонский дворец, посоветоваться, а иногда и с просьбой помочь «египтянам» с помощью своего нового бога. Но у Моисея были свои взгляды на перспективу. Он не для того придумал нового главного бога мужского пола всесильным, чтобы он служил укреплению матриархата. И покойный Фрейд, прекрасно понимая Моисея, все равно никак «не находил места богиням–матерям» в своей «реконструкции сотворения мира». (Подробно в книге).

У Моисея были далеко идущие планы, как потом у Македонского, Наполеона, Ленина и Гитлера. Вы видите, что я не упоминаю пока торговое племя, а рассуждаю чисто отвлеченно. В отличие от упомянутых прожектеров, его планы полностью сейчас осуществились. Он решил отобрать власть у женщин и создать патриархат, который расцвел у нас всеми цветами радуги. Ни в какой поход он израильтян не водил, разумеется. В поход пошли его соратники среди торгового племени евреев, продиравшегося как расческа в волосах через народы. Это была сплоченная армия, безо всяких детей и стад овец, только со скрижалями. Ставка делалась на мужчин–агитаторов, и агитации подвергались только одни мужчины. Его приверженцы еще не дифференцировались на собственно паству, и собственно агитаторов, поэтому придавали слишком большое значение тем самым шести нравственным пунктам. Эти пункты годились для паствы, которую объединяли в вере в нового бога. Как сказал бы Фрейд, они идентифицировались между собой в общей любви к новому богу. Если бы Моисей просто хотел создать новую религию, то ее создание на этом бы этапе и закончилось. Новая религия начала бы набирать обороты при матриархате и служить ему. Но ведь Моисеем новая религия и задумывалась для того, чтобы отобрать у женщин их главенствующую роль. Поэтому Моисею нужны были люди, совершенно доверенные, совершенно преданные, но не лично ему, а его главной идее: загнать женщин на «подобающее им место», отобрать у них «исторически сложившееся» их первенство во всем. Поэтому ему нужны были мужчины, которым он бы мог полностью раскрыться в своих «задумках» и получить их неограниченную клятвенную поддержку. Шаг в сторону от исчерпывающе определенной свыше задачи был равен измене общему делу с соответствующим наказанием изменнику. Это были раби – учителя.

В процессе агитации на основе «моральной» части заповедей произошла дифференциация первичных приверженцев, отбор наиболее преданных конечной идее, готовых идти до конца, не только не отступать ни на сантим в сторону, но готовых убить любого своего товарища за такое отступление. Для них Моисей и заменил «редакцию боговых скрижалей», создав «Второзаконие». Все моральные заповеди для них были отброшены в сторону как абсолютно ненужные. Повторю вновь Фрэзера: «Моральные нормы у них совершенно отсутствуют. Все без исключения заповеди относятся всецело к вопросам ритуала. Все они имеют строго религиозный характер, определяя самым скрупулезным образом мелочные подробности отношений человека к богу. Об отношении человека к человеку не говорится ни слова. Бог выступает в этих заповедях перед людьми, как феодал перед своими вассалами. Он требует от них строгого исполнения всех повинностей, а их внутренние взаимоотношения, поскольку они не касаются этих феодальных обязанностей, его нисколько не интересуют».