В. Горюнов - Теоретические проблемы истории архитектуры. Избранные статьи

В попытках определить историческое место архитектуры эпохи модерна демонстрировались, в основном, три различных подхода. Хронологически ранний заключался в том, что модерн фактически не выделялся из общего потока эклектической архитектуры второй половины XIX – начала XX века. Такой точки зрения придерживался, например, один из первых советских исследователей зодчества этого периода Н. Ф. Хомутецкий. Он применял по отношению к архитектуре рубежа веков термин «модернизированная эклектика». Подобная позиция стала определять структуру работ, посвященных истории «современной архитектуры», например, исследований Л. Беневоло, А. Уитика, где эклектика и модерн рассматриваются в одном томе, а история архитектуры XX века начинается с функционализма. Такой же принцип расположения материала применен и в советской «Всеобщей истории архитектуры».

Распространена в зарубежной литературе и другая точка зрения, выразителем которой стал Н. Певзнер. В ряде своих работ он обосновал положение о том, что период архитектуры модерна является самостоятельным, в равной степени отличающимся и от предыдущего периода эклектики и от последующего периода функционализма.

В последнее десятилетие появились работы, в том числе и советских авторов, в которых архитектура эпохи модерна рассматривается как первое проявление «современной архитектуры». При таком подходе она объединяется с функционализмом и отделяется от эклектики.

По нашему мнению, существо вопроса об историческом месте архитектуры эпохи модерна заключается в необходимости определить качественный рубеж в развитии архитектуры второй половины XIX – начала XX века. Это значит то, что проблема исторического места архитектуры эпохи модерна не может быть сведена просто к достаточно полному изучению фактов. Она связана с теоретической интерпретацией исторического процесса. Отмеченные здесь некоторые методологические аспекты изучения архитектуры конца XIX – начала XX столетий помогут в решении главной задачи в создании будущей истории архитектуры Петербурга и окрестностей.

Опубликовано: Архитектура Петербурга. Материалы исследований. Часть 1. СПб.: Ингрия, 1992. С. 56—62.

Нарастающий интерес к истории, усиливающаяся роль исторического сознания, характерные для конца XX века, существенно изменили положение истории архитектуры во всей общей сфере архитектурных знаний. История архитектуры постепенно становится центром, объединяющим многообразные отрасли архитектурной науки. Именно в ней чаще всего ищут ответа на насущные проблемы теории и практики архитектуры. Причем речь здесь идет не только о конкретном эмпирическом знании, незаменимом при реставрации и реконструкции памятников архитектуры, но, главным образом, о той достаточно абстрактной и до сих пор не вполне конституциированной области, которая связана с пониманием прошлого архитектуры, с той или иной трактовкой взаимосвязи фактов истории. По отношению к прикладным разделам – это область фундаментального знания и в связи с этим имеет некоторые специфические особенности.

Современная ситуация со всей остротой ставит перед историками архитектуры вопрос о способности их науки оправдать надежды специалистов. Ответ на этот вопрос не может быть слишком оптимистическим. Как не парадоксально это звучит, – одним из факторов, мешающих историко-архитектурной науке конструктивно влиять на современный архитектурный процесс, является …её тесная связь с практикой. Действительно, историк архитектуры чаще всего выступал как представитель того или иного направления современной ему архитектуры. Взгляд на историю зодчества решительно менялся от периода классицизма к периоду эклектики, от времени функционализма к настоящему времени. Историко-архитектурная наука, ориентируясь на практику, оказывалась в роли «служанки» практической архитектуры, участвуя в идейной борьбе творческих направлений своего времени.

Между тем, если говорить о фундаментальной науке, то её непосредственная цель не польза, а истина. Любые соображения непосредственной пользы, в какой бы форме они не проявлялись, неизбежно искажают конечный результат и мешают приблизиться к истине. Однако если в итоге свободного творческого поиска истина обнаружена, то она становится в высшей степени эффективным оружием практики. Таким образом, только отрешившись от сиюминутных проблем, историко-архитектурная наука может достичь объективного результата, способного позитивно влиять на архитектурную практику.

Что же должен представлять собой фундаментальный раздел историко-архитектурной науки, и может ли история архитектуры претендовать на объективность результатов? Ведь важнейшей целью изучения прошлого архитектуры является оценка различных периодов её истории. Однако нет ничего менее устойчивого, чем оценки в архитектурной науке. Достаточно вспомнить изменения за сравнительно короткий период оценок эклектики и модерна – от резко отрицательных до безудержно восторженных. Можно ли вырваться из заколдованного круга столь резко сменяющихся оценок? – Да, можно, но лишь в том случае, если оценка того или иного явления истории архитектуры будет опираться на достаточно развитую теорию историко-архитектурного процесса, на установление его связей с фактами прошлого и будущего, то есть на определение места, которое занимает данное явление в общем процессе развития архитектуры. Учение об этом процессе и составляет фундаментальный раздел историко-архитектурной науки. По аналогии с общей историей этот раздел может быть назван теоретической историей архитектуры, философией истории архитектуры, или историософией архитектуры.

Несмотря на то, что архитектурная наука еще не выделила историософию в самостоятельную область, многие историософские вопросы постоянно оказываются в поле зрения исследователей. Первым среди них следует, вероятно, назвать вопрос об общем характере историко-архитектурного процесса, о его единстве и множественности. В XX веке архитектурной наукой были выработаны две противоположные позиции по этому вопросу. Монистическая позиция связана своим происхождением с функционалистски ориентированной историей архитектуры. Исследователи этой ориентации видели в истории архитектуры лишь один процесс, одну закономерность – ту, которая привела к возникновению функционализма. История архитектуры предстает здесь как крайне схематизированный однолинейный процесс, где единство абсолютно преобладает над многообразием. В таком телеологическом представлении об истории архитектуры, к примеру, для А. Гауди или А. У. Зеленко не находилось понятного места в дискурсе о модерне, понимаемом как предтече функционализма или конструктивизма, зато на первый план выдвигались такие фигуры, как О. Пере и А. В. Кузнецов.