Николай Шахмагонов - Бецкой и его государыня-дочь. Тайны царской династии в исторических романах

Пролог

«Вашего Императорского Величества… Бецкой!»

Вечерело. Градус летнего зноя медленно снижался по мере того, как солнце опускалось к горизонту, оно опускалось, словно для того, чтобы лёгкий ветерок мог принести прохладу, но не собиралось гасить полностью свой свет, ибо в этот период времени года и в этих краях, если и наступают ночи, то лишь по имени, но не по существу, а потому их называют белыми. Белые ночи в столице ещё не закончились, ведь на календаре только начало июля – самое начало июля бурного лета 1762 года.

Градус летнего зноя снижался, но не снижался градус народного кипения на столичных улицах, торжествующих победу над тираном.

Императрица Екатерина Алексеевна, пока ещё только привыкающая к этой своей высочайшей роли государыни Российской, завершив неотложные дневные дела – те дела, которые действительно не терпели отлагательств особенно в такое необычное время, – в некотором волнении остановилась возле небольшого столика в только что оборудованном своём кабинете.

Предстояла важная встреча, встреча, которую она определила едва ли не первоочередной после своего вступления на престол. И теперь она решила, что проведёт эту аудиенцию именно здесь, по-домашнему усадив своего собеседника в кресло за столиком.

Она ждала на приём камергера Ивана Ивановича Бецкого и пыталась определить стиль поведения с ним – тот стиль, который должен остаться на всё время последующего их общения и в делах государственных, и в делах личных. Предстояла первая и самая для неё важная встреча после свершившегося переворота. И выбор Бецкого для первой аудиенции был не случаен.

Императрица не ведала, что Бецкого, который спешил в эти минуты по коридорам к её кабинету, волновали примерно такие же мысли. Как вести себя с императрицей, которая была его родной дочерью – дочерью по крови?

Бецкой знал о том, что Екатерина его дочь, от её матери – герцогини Иоганны Елизаветы. Но он не знал точно, знает ли о том сама Екатерина?

Екатерина знала от своей матери, кто настоящий отец её по крови, знала, что это русский вельможа, сын русского князя Трубецкого, причём князя знаменитого рода, восходящего к Рюриковичам. Ну а о том, что и Бецкой знает эту тайну, она могла только догадываться.

Императрица пригласила камергера Бецкого на аудиенцию именно сегодня, в один из первых дней своего царствования, потому что обстоятельства её рождения, известные ей и, скорее всего ему, были далеко немаловажными во всём построении государственного порядка, строить который, а точнее перестраивать, предстояло ей и начинать всё это немедленно, сейчас же, поскольку любое промедление могло вырвать из её рук инициативу, завоёванную в дни переворота.

Ей нужно было о многом расспросить этого удивительного человека, уважаемого придворными, причём из самых разных дворцовых группировок, человека, которого даже ныне свергнутый Пётр Фёдорович пригласил из заграницы и которому поручил весьма важные государственные дела.

Иван Иванович вошёл в кабинет без доклада и раскланялся. Как удалось войти без доклада, она не поняла, но вполне уяснила, что это намёк на то, что так будет и впредь. Ведь пропустили же! Почему? Или не только ей одной известно, кто для неё этот вельможа? Бецкой дал ей понять, что он – на особом положении, причём сделал это очень деликатно. Его необыкновенное воспитание уже порадовало её не раз, и она чувствовала, что будет радовать и в дальнейшем.

«Что ж, это принимается! – решила прозорливая императрица, оценив деликатный намёк. – Так с чего же начинать разговор?»

Конечно, была и официальная тема встречи – так, на всякий случай. Иван Иванович Бецкой положил перед государыней некоторые планы строительства в Петербурге. Она мельком взглянула и сразу заметила необычную подпись, сделанную не по дворцовому этикету: «Вашего императорского величества. Бецкой».

И никаких принятых при дворе слов перед фамилией – верноподданный и прочих.

Улыбнувшись, начала издалека:

– Хотела спросить… Это личный вопрос. Вы встречались с моей матушкой после её отъезда из России?

– Да, мы были вместе до её последнего часа.

– Она вам говорила.., – императрица сделала паузу, и Бецкой закончил за неё, почувствовав, что произнести следующие слова государыне сложно.

– Да, о том, что ты, матушка-государыня, наша с нею дочь я знал ещё раньше – я знал о том, когда ты была избрана в невесты великого князя.

– Потому вас и приставили к нам?

Бецкой улыбнулся и ответил:

– Тот, кто принял сие решение, государыня-доченька, не ведал того. Но ему было аккуратно подсказано.

Императрица сразу заметила, что Бецкой перешёл на ты и избрал эту необычную форму обращения – государыня-доченька. Она понимала, что нет никакой нужды предупреждать его о том, что подобное возможно лишь без посторонних ушей. Ровно, как и она не могла сделать ни малейшего намёка в своих словах на их отношения, разговаривая с ним прилюдно.

– Ну что ж, батюшка Иван Иваныч, вот и вынесла нас судьба на гребень истории. Ныне, пока ещё дела не навалились водопадом, как, полагаю, навалятся уже завтра, я хотела расспросить о многом.

– Вашего императорского величества Бецкой к твоим услугам, государыня-доченька.

Тонко сказано. Оценила императрица эту фразу. Всё аккуратно разделено: официально – императорское величество, неофициально – всё-таки государыня-доченька.

Что же далее крутить вокруг, да около!? Ей очень хотелось, да и было очень важно узнать как можно больше о своей тайной родословной. Узнать, конечно, для себя, но теперь ведь всё, что касалось её лично, не могло не коснуться при известных условиях всего государства.

– Да, мне матушка говорила, что я – дочь русского князя, – начала государыня. – Она призналась в этом ещё по дороге в Петербург, опасаясь, что в столице, может статься, и словом не перекинуться без посторонних ушей.

– Внучка русского князя Ивана Юрьевича Трубецкого, – поправил Иван Иванович, – Словом ты, государыня-доченька, по деду своему вовсе не Романова, а Трубецкая. Трубецкие же, сама знаешь, от рода русского, от Рюриковичей. Недаром князь из рода Трубецких, соратник освободителя Москвы князя Пожарского, был среди тех, кого прочили в цари на соборе февральском шестьсот тринадцатого года. Да вот только дочка не князя, а всего лишь камергера Бецкого, правда, хоть не в браке рожденного, а ведь того же всё-таки царственного роду. Закончилась династия Романовых, по умолчанию закончилась, хотя, конечно, звать-то государей будут не Рюриковичами. Что поделать?

– А, полно… Это всё условности: полагаю, что сын князя и есть князь. А верно ли говорили, что батюшка твой, Иван Юрьевич, собирался перед уходом в лучший мир дать тебе фамилию именно княжескую?