Сергей Ковалев - По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 4

А в заключение я хотел бы ещё раз процитировать Дмитрия Алексеевича Милютина: «Несколько тысяч русских, заброшенных в самую недоступную часть Альп, в продолжение шестнадцати дней боролись беспрерывно со всеми препятствиями суровой природы, переносили тяжкие лишения, голод, непогоду, и несмотря на изнурение геройски дрались везде, где только встречались с неприятелем. Чрезвычайные затруднения, свойственные вообще горной стране, особенно в позднее время года, должны были бы казаться неодолимыми для русского солдата, привыкшего к простору родимых равнин, к раздолью необозримых степей. Однако же грозные великаны Альп, со своими снежными вершинами, с отвесными рёбрами, с мрачными ущельями, нисколько не испугали наших войск. Смело проходили они с артиллерией и вьюками там, где ступали до них только привычные охотники. /…/ Промоченные до костей страшным ливнем, они вдруг были застигаемы снегом, вьюгой, метелью; мокрая одежда покрывалась ледяной корой. /…/ По нескольку дней оставаясь без провианта, братски делились они между собою ничтожными крохами, которые находили в ранцах убитых французов, и даже приносили добродушно начальникам часть добычи своей. /…/ При самом бедственном положении русских войск, никогда не слышалось ни ропота, ни жалоб. Невесело было на душе; подчас ворчали солдаты на погоду, на горы, на голод; но унынья не знали; не заботились вовсе о том, что окружены неприятелем; не боялись нисколько встречи с французами. Напротив того, русские только и желали скорее сразиться с противником, чтобы выйти наконец из тяжкого положения. В успехе боя никто не сомневался, несмотря на всю несоразмерность в силах, несмотря на все преимущества на стороне неприятеля. /…/ Русские брали отвагой и штыками; везде, где только могли, бросались прямо в рукопашную схватку, и на голодный желудок молодецки расправлялись с противником. /…/ Таков русский солдат: терпит безропотно труды, лишения, голод, непогоду; выбивается из последних сил; но лишь услышит одно ласковое слово начальника, – мигом ободрится и готов на новые подвиги, на явную смерть!» [451] Цит. по: Д.А. Милютин «История войны России с Францией в царствование императора Павла I в 1799 году», СПб., типография Штаба военно-учебных заведений, 1852, т. 4, стр. 162–164 и 166.

А я перечитываю эти слова и невольно спрашиваю себя: «А я мог бы сделать то, что сделали 222 года назад эти простые русские люди?» Среди них, кстати, запросто могут быть мои пра-пра-прапрадеды. Кто знает? И, рассказывая об их героизме, я говорю спасибо тем, кто проливал свою кровь в тысячах километрах от России, сражаясь за её честь и достоинство.

Нам нельзя забывать об этом.

Кто ж в нашей стране не знает этих первых строк из поэмы великого русского поэта «Руслан и Людмила»? Нет, наверное, у Пушкина более известного четверостишия. На ум сразу приходят сказочные герои, всякие лешие да русалки, царь Салтан, мёртвая царевна и множество других персонажей всех этих так хорошо знакомых нам произведений. Но при чём тут Сибирь? Какое она имеет отношение к пушкинским творениям? Ну, может, прямого отношения и не имеет, но поговорить об этом мне кажется занятным.

Вряд ли большинство когда-нибудь задумывалось, что такое лукоморье. А между тем ответ напрашивается сам собою: это изгиб морского берега или, попросту говоря, залив, бухта. Ведь данное слово очень похоже на существительные «излучина», то есть её поворот, а также «лук» в смысле оружия (тоже ведь изогнут), а ещё на глагол «лукавить», то есть говорить не прямо, не правду, а уклоняясь от неё, как бы изгибаясь. У древних славян лукоморье означало край света. Там стояло высокое дерево (не обязательно дуб), своими корнями уходившее под землю, в царство мёртвых, а вершиной – прямиком на небо. По нему поднимались вверх и спускались вниз боги [454] См. Википедию, статью «Лукоморье». . Может быть, Пушкин употребил это слово именно в данном смысле?

Но самое поразительное в том, что наши предки очень неплохо знали, где это место реально находится, и помещали его как раз в нынешней Сибири! Да-да – не в Израиле каком-нибудь, не в таинственной Индии, не в Африке, а на берегах Оби. В одним из своих эссе я рассказывал, что в 1549 году Сигизмунд Герберштейн [455] См. Википедию, статью «Герберштейн, Сигизмунд фон». , дважды посетивший нашу страну в качестве посла императора Священной Римской империи, опубликовал на латинском языке по итогам своих «командировок» знаменитые «Записки о Московитских делах» [456] См. Википедию, статью «Записки о Московии». , которые стали первым в истории иностранным сочинением, специально посвящённым нашей стране [457] «Россия XVI века. Воспоминания иностранцев», Смоленск, издательство «Русич», 2003, стр. 5. . Этот человек родился в нынешней Словении, на северо-западе Балканского полуострова, и неплохо владел поэтому славянской речью, так что во время пребывания в Москве мог более или менее уверенно объясняться по-русски и как посол имел, кстати, возможность ознакомиться здесь с рядом соответствующих документов [458] Op. cit., стр. 463. . И вот что он пишет на основании полученных данных: «От устья реки Иртыша до крепости Грустины два месяца пути [459] Очевидно, вверх по течению. ; от неё до озера Китая рекою Обью, которая /…/ вытекает из этого озера, более чем три месяца пути. От этого озера приходят в большом количестве чёрные люди /…/; они приносят с собой много товаров, преимущественно же жемчуг и драгоценные камни /…/. Они называются лукоморцами от Лукомории, лежащей в горах, по другую сторону Оби /…/. Из лукоморских гор вытекает река Кассин /…/» [460] Цит. по: «Россия XVI века. Воспоминания иностранцев», Смоленск, издательство «Русич», 2003, стр. 248–249. . Здесь следует пояснить, что Грустина располагалась в районе нынешнего Томска [461] См. Википедию, статью «Грустина». , что Китаем может быть алтайское озеро, называемое сегодня Телецким (из него берёт начало Бия, которая, сливаясь с Катунью, собственно, Обь и образовывает), а вот о местонахождении реки Кассин мне остаётся только гадать. Тем не менее, понятно, что Герберштейн помещает Лукоморье в юго-восточной части Западной Сибири, где-то ближе к Алтаю.