Александр Дзиковицкий - Хроника СССР: жизнь в нём и возле него. 1911—1983 годы

– Американец приехал, подписы брать, на чьей мы стороне – отвечает та.

Американец, то есть я, сидел около одной из этих баб и мирно беседовал об огороде.

…В вопросе «како веруеши?» семейские в разброде. Нет ни одного села, в котором старообрядцы были бы одного толка. Большинство принадлежит к поповцам. Поповцы делятся на общинников, зарегистрировавшихся как община по закону 1906 года, и необщинников (большинство).

…Беспоповцы нескольких толков. Старые беспоповцы и новые, бывшие раньше поповцами, но затем они отказались принимать беглых попов. Прежние беспоповцы, беспоповцы-поморцы, не сообщаются с позднейшими беспоповцами. Имеются ещё темноверцы, самые заскорузлые фанатики: как на исчадие ада смотрит темноверец на человека не своего толка. Темноверцы у церкви без свечей; их могилы особь.

В Хонхолое мне указывали ещё на песочников, употребляющих при крещении песок вместо воды. В каждом селе поповцы и беспоповцы имеют свои молитвенные дома» (Селищев А. М.).

* * *

В декабре 1935 года срок службы Геннадия подходил к концу и перед ним встал вопрос: куда отправиться после армии? С одной стороны, он, конечно, мечтал о возвращении на родину, на Украину. Мыслями о доме скрашивалась его служба. Но, с другой стороны, ему пора уже было устраивать свою жизнь, а такая проблема всегда подразумевает материальную основу, некоторый достаток.

Как раз в это время шло крупное военное строительство – аэродром – в Хилокском районе Забайкалья, ставшего территорией 12 лет назад созданной на землях бывшей казачьей Забайкальской области Бурят-Монгольской автономной республики с центром в бывшем казачьем городе Верхнеудинске. Правда, два года назад и сам Верхнеудинск переименовали на бурятский лад – в Улан-Удэ.

Рабочих рук не хватало и людей выискивали повсеместно, обещали им хорошие заработки и замечательные условия работы. Такую агитацию командование проводило и среди увольняющихся в запас солдат, в числе которых был и Геннадий. Недолго думая, он согласился, даже не предполагая, что задержится в Забайкалье на годы…

Приехав на стройку, Геннадий поначалу стал работать в столярной мастерской, поскольку иметь дело с древесиной он научился ещё в Бердичеве. А поселение рабочих и строителей этого строительного объекта со временем выросло в целый посёлок, получивший название Бада.

В 1935 году в «собственной» стране «вождя всех времён и народов» Сталина развернулось движение за освоение новой техники и пересмотр старых технических норм, получившее название стахановского движения. В самом конце года, когда Геннадий уже был демобилизован и приехал на стройку, в городе Чите проходило первое окружное совещание стахановцев военных строек Забайкальского военного округа. Одним из его делегатов стал Геннадий Дзиковицкий.

Вскоре Геннадия избрали председателем постройкома, освобождённым от своей прежней работы, вслед за тем – делегатом уже краевого стахановского слёта Стройтяжпрома (Строительство тяжёлой промышленности) от своей стройки…

Если смотреть только на эти внешние факты, то можно предположить, что у Геннадия всё складывалось в жизни превосходно и никаких проблем не существовало. Но под внешним благополучием скрывались и определённые сложности, формально выборная (как и все «выборы» в СССР) должность по сути профсоюзного лидера ставила перед Геннадием обязанность защищать интересы рабочих от притеснений администрации. Но, в условиях советского бюрократического режима профсоюзы были сведены к положению ничего не значащих и не решающих придатков при командно-административной системе управления и выполняли роль демократической декорации на фасаде этой системы.

В таких условиях председатель постройкома должен был играть роль марионетки. Обещанные же рабочим при вербовке хорошие условия оказались на деле откровенным обманом. Сам Геннадий об этом вспоминал так: «Работа была очень сложная и тяжёлая, в очень ненормальных условиях. Рабочих было свыше 500 человек – все почти прибывшие из центральных областей по договорам, которые администрация часто нарушала, и я всегда был, как говорят, между двух огней».

За этими скупыми словами скрывались чуть ли не каторжные порядки. Многие рабочие, если не все, с радостью бежали бы со стройки без всякого вознаграждения, если бы не связывали их договоры, согласно которым они были обязаны отработать свой срок. Несмотря на скудный рацион рабочих, часто из недоброкачественных продуктов, администрация постоянно правдами и неправдами сокращала его ещё. Человек, заботящийся прежде всего о собственном благополучии, карьере, просто спокойствии, шёл бы в такой ситуации по проторённой и безопасной дороге – стал бы послушно исполнять волю начальства. Совесть можно было бы успокоить тем, что «так везде». Однако это был путь не для Дзиковицкого. Он просто не был способен на неправду и на сделку с власть предержащими за счёт других и потому стал «неудобным» председателем постройкома. Он находился в состоянии перманентной войны с администрацией, потеряв на этом много времени и нервов. Мне кажется, что именно тогда, в стычках с начальством и бесплодных попытках найти правду, встречая на всех уровнях под громкими разглагольствованиями о правах и достоинстве трудящегося человека плохо скрываемую вражду и неприязнь, когда кто-то пытался действительно обратиться к правам и достоинству, Геннадий получил первый серьёзный удар по своим юношеско-комсомольским идеалам. Уж во всяком случае, я уверен, столь явное расхождение пропаганды и действительности для него не могло остаться незамеченным. Кроме того, во всей Сибири в то время находилось множество «классовых врагов», «раскулаченных», «расказаченных» и прочих высланных из центра России и Украины людей, с которыми Геннадий, несомненно, встречался и разговаривал, узнавая об обрушившихся на них несчастьях и причинённых им диких несправедливостях и жестокостях.

Таким образом, под давлением внешних обстоятельств, Геннадий постепенно расставался со своими юношескими иллюзиями относительно «светлого будущего» и в условиях социальной прострации общества 1930-х годов вынужден был замкнуться на самом себе.

* * *

Как говорят, наша жизнь – это цепь случайностей. Геннадий подошёл уже к тому возрасту, когда пора было подумать о создании семьи. Случайно Геннадий попал на службу в Забайкалье, случайно не уехал и остался здесь на стройке. Так же случайно познакомился и с девушкой, которая стала его женой. А произошло это так.

На стройке работала бойкая девчушка – Граня (то есть Глафира) Трофимова. Вообще-то её имя, данное при рождении, было Агафья, но она считала его слишком «простонародным» и потому всюду представлялась «более благородным», как ей казалось, именем Глафира. Точно так же она поступила со временем и со своим отчеством, переименовав себя из «Перфильевны» в «Петровну».