Валентина Никитина - ОТ ПЕЧАЛИ ДО РАДОСТИ

Ураган, пронесшийся над селом, принес много разрушений.

Но больше всего пострадала дорога, соединяющая село с районом. Вся она была завалена деревьями, вырванными из земли с корнем, большие толстые сучья и ветки, раскорячились в хаотическом порядке на дороге. Не то, что проехать на телеге, пройти не везде можно было. Деревья стояли, как большие спички, искромсанные и жалкие, грустно глядя на людей, как будто бы стыдясь своей наготы.

В районе было принято решение расчистить дорогу, а начать с двух сторон, идя навстречу друг другу. Все свободные мужики вышли на расчистку дороги от завалов.

Алексей и Василий были в их числе. Хотя мысль быстрее добраться до района не оставляла Василия. Тем более что в селе росло число недовольных зверской расправой над братьями Спириными. Женщины жалостливо отнеслись к родителям братьев, и кто как мог, выражал им свое сочувствие, разделяя их горе. Все 12 километров пути до райцентра расчистили за неделю.

Глава 3. В каждой деревне свои порядки.

Андрей Иванович Корнев, богатый лесопромышленник, известен не только в селе, но и в области. Потомственный столбовой дворянин. А как же? Приезжают к нему с документами, на выделенный строевой лес, а где его рубить, знает только он, Корнев. Поедет на делянку, укажет помощникам, где и сколько рубить, и довольный уезжает, знает, что машины с груженым лесом не пройдут мимо его дома, не отблагодарив его.

Следует отметить, что изобилие прекрасного строевого и другого леса, накладывало отпечаток на быт и внешний облик села, а изначальное умение жителей собственными руками делать все необходимое для жизни определяло род занятий земляков.

Так, что уже в середине ХУШ века у всех были не топящиеся по— чёрному избушки на курьих ножках, а настоящие деревянные дома.

Вот и знатный дом Андрея Ивановича Корнева, высокий сруб пятистенка из самых лучших, толстых, сухих бревен. Окошки украшены резными наличниками. Местный умелец, резчик по дереву, сделал красивую дубовую мебель в доме.

Было у него 2 сына и дочь, Егор, Федор и Марфа. Марфа была самой богатой невестой на селе и слыла красавицей. Дружила она с дочкой не менее зажиточного крестьянина Кузьмы Сормова -Натальей, которая не уступала ни в чем Марфе, а где-то и превосходила ее. Наталья была девушкой достаточно образованной, что было редкостью для села.

Она дружила с Матушкой Игуменьей монастыря, образованной монахиней, получившей хорошее образование в Петербурге. Матушка давала ей книжки из своей библиотеки, а при оказии привозила из города новые. Так что все парни на селе грезили об одной и другой, но понимали, не каждого примут в зятья их отцы. А те прочили видеть сватов далеко не из села, а породниться со знатным родом из ближнего города. Только где же теперь эта знать?

Советская власть все поменяла, кому раньше был почет и уважение, с кем поздороваться за руку было за счастье, теперь боится и сам руку протянуть, того гляди отхватят вместе с рукой и упекут в тартары.

Дождавшись темноты, Семка пробрался в село. Выйдя из леса, пригнувшись и перебежав поле с озимыми, он решил сократить путь и пробраться огородом Корневых к своему проулку, а там он и дома. Забежав за угол конюшни, он вдруг услышал голоса.

Испугавшись, он притаился у стены. В это время пес громким лаем известил хозяина, что у него во дворе чужие. Семка замер от страха и вместо того, чтобы бежать, присел за кустом терновника. Корнев с керосиновой лампой вышел из сарая, за ним вышел Кузьма Сормов, который поспешил домой.

Корнев осмотревшись, хотел было уже уйти, но в это время Семка, как назло, то ли от страха, то ли от сырости, громко чихнул. Корнев в два прыжка очутился около Семки, схватил его за шиворот и стал трясти.

–Ты че тут делаешь, гаденыш, что слышал, говори, не то сейчас тут и порешу.

–Я ничего не слыхал, я домой иду, – еле выговаривал Семка.

Корнев продолжал его трясти и из-за ворота его старенького пиджачка выглянул уголок бархатного кисета, который тут же оказался в руках у Корнева.

–Не тронь, это мамке моей подарок, отдай, – бесновался Семка.

Корнев сжал Семку в охапку, вытащил брошь из кисета и с удивлением посмотрел на Семку.

–Где украл сукин сын? – потом как бы одумавшись, что украсть такое не у кого, более спокойно спросил,

–Где нашел? Укажешь, мамке твоей я лучше подарю. – Семка молчал.

–Где нашел, спрашиваю, паршивец, на озере? – Семка упорно молчал.

–Ну, вот что, ты подумай до завтра, посидишь тут пока в сарае, а я тоже подумаю, как с тобой быть или в тюрьму за кражу вместе с братками или они о тебе вообще не узнают.

С этими словами, он связал Семку, перетащил его в сарай, привязал к столбу стойла лошади и ушел в дом. Придя домой, он стал разглядывать найденную Семкой брошь. Очистив ее от грязи, он увидел, как засверкали алмазы и изумруды. Он сразу понял, что эта безделушка стоит огромных денег. Теперь ему надо было решить, что делать с Семкой. Он понимал, что Семка вряд ли покажет то место, где нашел эту штуку, и есть ли там что еще, да и как это сделать, чтобы никто об этом не узнал.

Еще он не хотел, чтобы об этой вещице узнали Семкины родственники, а значит, надо решить, как быть, придумать, и как можно быстрее, до утра. Несмотря на это, Андрей Иванович лег на кровать и моментально уснул.

Первый лучик солнца, проникший в щель конюшни, разбудил Семку от тяжелого сна. Первым делом, он попытался освободить руки. Веревка, которой они были связаны, так впивалась в кожу, что руки совсем онемели и даже опухли.

Кроме того, он был привязан к стойлу, так, что не имел возможности даже ползти. Лошадь, стоявшая в стойле, наклонила голову к Семке и лизнула его, как будто, сказав, что не может ничем помочь. Семка от безысходности своего положения горько заплакал, решив вдруг, что он уже не увидит ни отца с матерью, ни братьев.

Накануне вечером Марфа, встретившись с Натальей, весь вечер обсуждали события, которые разом нагрянули на село. Они сокрушались об участи, постигшей братьев Спириных. Но потом молодость взяла свое.

Они стали рассказывать всякие истории, прочитанные в книжках, и Марфа все подкалывала Наташу по поводу интереса подруги к Алексею Воронину. Сама она в тайне была влюблена в Алексея, но никогда, никому, даже Наталье не давала повода догадаться об этом. Ночами плакала и думала о своей непростой доле.

–Ташка, спрашивала она, – ты вот Лешку любишь, а может у него на фронте краля какая или медичка появилась?

–Марфуш, ты уж меня не позорь, мне он просто нравится, высокий, сажень в плечах, волосы русые, глаза голубые, ну как такой может не понравиться, а про настоящую любовь только в книжках пишут. Да и тятя меня за него не отдаст. Уж я то знаю. Поэтому скажу тебе по секрету, я договорилась с Матушкой Игуменьей, что поеду с ней в Москву к ее родственнице, а там я поступлю на женские курсы. Время сейчас другое, новое и я хочу по-новому жить – отвечала та.