Дональд Фильцер - Опасности городской жизни в СССР в период позднего сталинизма. Здоровье, гигиена и условия жизни 1943-1953

Энтони Воль в своем великолепном исследовании санитарных условий и заболеваний в Великобритании в Викторианскую эпоху отмечает, что в Дарлингтоне в 1850 году одна надворная уборная обслуживала 40, 60 или даже более человек. Надворные уборные не очищались, они располагались прямо напротив домов, стены которых пропитывались экскрементами. Позднее можно было найти шахтерские деревни с населением до 600 семей, в которых вообще не было надворных уборных [30] Wohl A. S. Endangered Lives. Р. 87, 93. . В Стокпорте в 1876 году дома железнодородных рабочих были «окружены болотами (а не просто лужами) с грязью, гнилью и другими нечистотами, которые образовывались из-за отсутствия канализации и уборных», так что «женщинам и детям приходилось прокладывать свой путь по доскам, брускам и старым дверям» [31] Ibid. Р. 90 (цитата из санитарного отчета от 8 января 1876 года). . Далее Воль пишет:

В Ипсуиче инспектор службы здравоохранения в буквальном и переносном смысле вскрыл огромные выгребные ямы в центре города, которые не вычищались и уже были переполнены накопившимися нечистотами за двадцать или тридцать лет использования. Пожалуй, это было неудивительно. Несмотря на то что население Ипсуича составляло 45 000 жителей, всего четыре человека вычищали грязь из выгребных ям. Даже когда ямы очищали, то выгребали только твердые отходы, а жидкие нечистоты оставались в яме и проникали в грунт, а затем просачивались в грунтовые воды. Инспектор службы здравоохранения Ипсуича, как и другие инспекторы службы здравоохранения, посчитал, что сначала нужно было очистить выгребные ямы и только потом перейти на альтернативные формы удаления экскрементов. За первые три года своей работы он реконструировал почти 2500 выгребных ям, накрыв их и сделав водонепроницаемыми. И все же в 1893 году Совет местного управления все еще жаловался, что администрация Ипсуича не уделяла должного внимания системе удаления нечистот и что они очищали выгребные ямы на нерегулярной основе и только тогда, когда те уже «были заполнены до краев» [32] Ibid. Р. 90. .

Даже в городе такого размера, как Бирмингем, местный инспектор службы здравоохранения мог следующим образом описать состояние уборных с выгребными ямами в середине 1880-х годов:

Яма необязательно глубокая и широкая, она не укрыта от дождя, она не водонепроницаема, иногда в ней нет дренажа, а если и есть, то сток забивается, накапливается большое количество застоявшейся жидкой грязи, воняющей из-за процессов разложения, она отравляет воздух вокруг на значительное расстояние, а также просачивается в землю, загрязняя ее в чрезвычайной степени, и затем попадает в колодцы, откуда жильцы берут воду для домашних нужд. Загрязняются не только воздух, почва и вода, но, ввиду ненадлежащего состояния ямы, жидкое содержимое попадает даже во внутренние помещения домов [33] Ibid. Р. 98. .

Еще хуже ситуация была в городе Брэдфорд, где санитарные условия, наверное, были худшими в масштабах Соединенного Королевства. Участник съезда Института санитарии, который проводился в Брэдфорде в 1903 году, отмечал:

Прогуливаясь по некоторым из многочисленных трущобных районов Брэдфорда в ту неделю, что мы там провели, я сначала чувствовал отвращение, когда видел детей, даже из приличных семей, которых поощряли справлять нужду прямо на улице, если не на кухонный пол. При ближайшем изучении имеющихся условий проживания я понял, что для этого были основания… Без особого энтузиазма я уже раньше наблюдал земляные уборные и помойки, где использовались ведра, но это было мое первое знакомство с действительно примитивной организацией, вошедшей в моду в Брэдфорде. В этих отвратительных местах размножались и роились мухи, которые толстым слоем облепливали глазки младенцев в этих несчастных маленьких домах, где входные двери открывались в нескольких метрах от этих антисанитарных удобств. Во время съезда кто-то пару раз отметил, что нет смысла предоставлять людям хорошее жилье, пока не научишь их содержать его в чистоте. И я хотел бы сказать, что я сомневаюсь, что люди могут стать цивилизованными, если их жилищные условия хуже, чем у дикарей [34] Цит. по: Thompson B. Infant Mortality in Nineteenth-Century Bradford // Urban Disease and Mortality / eds. R. Woods, J. Woodward. London: Batsford Academic and Educational, 1984. P. 141. .

Для Франции и Германии можно было составить такое же описание. Отмечая ситуацию в Париже в последние два десятилетия XIX века, после того как барон Жорж Осман навязал свой грандиозный план по модернизации города, который включал прокладку масштабной канализационной системы и перемещение более шумных и с гигиенической точки зрения менее благоприятных частей пролетариата Парижа на окраины города, Энн-Луиз Шапиро показывает картину, которую в равной степени можно было бы применить и к послевоенному Куйбышеву или промышленным городам Урала:

Исследователи подготовили материалы по районам рабочего класса на окраинах города, которые были действительно ужасными. Дю Мениль описывал пустыри, на которых были построены группы домов, похожие на настоящую канализацию. Подходы к домам не были снабжены дренажом, поэтому улицы превращались в вонючие болота, в ямах и рытвинах скапливалась разлагающаяся масса. Зачастую жидкие и твердые отходы из забитых выгребных ям просачивались на первые этажи в жилые помещения смежных домов, отходы из неукрытых переполненных уборных вытекали во дворы, а открытые сточные канавы пересекали пешеходные проходы [35] Shapiro A.-L. Housing the Poor of Paris. Р. 72. Шапиро – американский ученый. [В американском английском и британском английском первый этаж обозначается как first floor и ground floor соответственно. – Примеч. пер.]. .

Далее в этой главе мы увидим, что опыт Советского Союза не так сильно отличался от опыта западноевропейских стран с точки зрения фактического состояния городов, но отличался в плане промежутка времени, за который там наконец-то провели всеобщую санитарную реформу. Описанные условия жизни в Стокпорте в 1876, Бирмингеме в 1880-х или Брэдфорде в 1903 году стали, скорее, исключением к началу Первой мировой войны и такими и оставались в конкретных районах определенного города, но не всего города в целом [36] И даже здесь следует быть аккуратным. Во время эвакуации в начале Второй мировой войны британских детей – жителей трущоб появились рисунки, которые даже получили широкое распространение в качестве свидетельства того, как некоторые дети испражнялись посреди гостиной или столовой в доме их приемной сельской семьи среднего или высшего сословия. И только Ангус Колдер проницательно отметил, что это было связано с тем фактом, что в некоторых частях Британии (конкретный пример, который он приводит, произошел в Глазго, но он мог в равной степени иметь место и в Восточном Лондоне, и в Ливерпуле, и в любом крупном британском городе 1930-х годов) один туалет был предназначен для нескольких десятков человек, и они были в таком отвратительном состоянии, что родители запрещали своим детям пользоваться ими. Именно в тех семьях, которые придавали значение чистоте, дети испражнялись в углу комнаты (где потом можно было прибрать) или на газету, которую потом можно было сжечь, см.: Calder A. The People’s War: Britain 1939-1945. London: Cape, 1969. Р. 43. . К 1913 году в Германии расширили канализационную сеть для обслуживания более 90 % городских жителей [37] Vsgele J. P. Urban Infant Mortality // Imperial Germany Social History of Medicine. 1994. Vol. 7. No. 3. December. P. 157. . А в Советском Союзе, наоборот, отсутствие базовой санитарнии сохранялось еще и в 1950-х годах и даже позже. Например, в Москве, единственном промышленном центре в этом исследовании, где бо́льшая часть населения имела доступ к канализационной системе, к концу 1940-х годов была такая же ситуация, как в Париже к 1903 году. Париж же был одним из последних городов, где сохранилось до этого времени такое положение, если сравнивать с городами Британии или Германии [38] Barnes D. S. The Great Stink of Paris and the Nineteenth-Century Struggle Against Filth and Germs. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 2006. Р. 55. Лишь к 1903 году в Париже большинство домов были подсоединены к канализационной системе. Как я отмечаю ниже, в 1949 году более 57 % домов в Москве все еще не имели канализационной системы, а в 54 % не было водопровода. Однако речь идет о более старых и маленьких домах, в которых проживал всего 31 % городского населения. . Даже в 1975 году всего две трети городского жилищного фонда, принадлежавшего государству, в европейской части России были оснащены водопроводом и канализацией, а если мы будем учитывать и частные дома, в которых, как правило, помимо электричества, было мало удобств, то эта цифра будет еще ниже [39] Bater J. H. The Soviet City: Ideal and Reality. London: Edward Arnold, 1980. Р. 150. Бейтер отмечал, что даже в конце 1970-х годов не устранение самой угрозы, а именно жесткие меры в плане общественного здравоохранения предотвращали крупные вспышки заболеваний в советских городах. Принимая во внимание то, как трудно было получить доступ к информации по вопросам здравоохранения времен Брежнева, и то, что полученная информация была неполной и подвергалась строжайшей цензуре, это было очень проницательным замечанием. .