Олег Помозов - Дни освобожденной Сибири

Работа в доме профсоюзов, таким образом, в июне ещё кипела, сюда же перебрался разгромленный, изрядно поредевший, но всё ещё не запрещённый новыми властями городской Совет рабочих и солдатских депутатов**. Ютился он в одной из комнат третьего этажа, где размещался также и союз металлистов. Здесь в Рабочем дворце располагались все центры профсоюзных организаций города. Раньше в этом здании, называвшемся до Октябрьской революции Гоголевским домом, размещалась 4-я женская гимназия и музей. За прошедшие полгода рабочие довели помещения до весьма плачевного состояния, ремонт не производился, повсюду были заметны следы пребывания крайне нечистоплотных людей, на полу валялись окурки, обрывки газет и плакатов, бросались в глаза многочисленные плевки на стенах, немытые окна и пр. Так описывали томские газеты вид некогда отличавшегося особой ухоженностью Гоголевского дома***.

_______________

*Газета просуществовала всего лишь два месяца и была закрыта 4 августа по распоряжению, последовавшему из Омска от Временного Сибирского правительства. А за две недели до этого, в ночь на 17 июля редактор Вегман надолго отправился в тюрьму. Вслед за ним в начале августа туда же сопроводили и Магуна , несмотря на то, что он являлся членом Сибирской областной думы и обладал, таким образом, депутатским иммунитетом.

**В июне также ещё функционировал и Центральный исполнительный комитет Всесибирского совета крестьянских депутатов, он размещался вместе с Томской губернской земской управой в административном здании (теперь СФТИ) на площади Революции.

***Мрачные краски, видимо, были несколько сгущенны журналистами, однако на то, по всей вероятности, и делался расчёт. Вскоре к общественной полемике вокруг дома профсоюзов прибавились многочисленные просьбы через печать преподавателей и учащихся женской гимназии о возвращении им помещений Рабочего дворца. В результате к началу нового учебного года профсоюзные организации оттуда выселили, а в Гоголевском доме разместили… казармы для мобилизованных в Сибирскую армию молодых призывников.

После того, как члены Западно-Сибирского комиссариата покинули Томск, тучи над Домом профсоюзов стали сразу же сгущаться. 27 июня состоялось очередное, скажем так, последнее беспроблемное, заседание Совета профессиональных союзов, а 29-го, когда своё собрание решил провести Совет рабочих и солдатских депутатов (после 31 мая превратившийся, по сути, тоже в своего рода межпрофсоюзное объединение), в Рабочий дворец явились представители военных властей и заявили о невозможности проведения собраний в условиях объявленного в районе Томской железной дороги военного положения. Уступив такой назойливой настойчивости, вдруг проявленной властями во исполнение необходимых мер безопасности, оставшиеся члены некогда всесильного Томского совдепа вынуждены были покорно разойтись по домам и больше уже не собирались.

Возможно, что именно в ответ на такой выпад со стороны правых сил, вечером 29 июня на станции Томск-II состоялся большой стихийный митинг железнодорожников, организованный, как потом выяснило следствие, при участии бывшего председателя исполкома Томской железной дороги Расторгуева. Главным требованием собравшихся стала отмена военного положения на железной дороге. Митинг был несанкционированный, поэтому власти имели полное право его разогнать, что они и сделали, однако для этого они использовали не милицейские наряды, а военную силу. К станции уже вскоре направили воинские части, в том числе и отряд чехословаков (обещавших, кстати, как мы помним, не вмешиваться во внутриполитические российские разборки, а – только лишь, сражаясь против частей Красной армии, пробивать себе дорогу в порт Владивосток), недавно прибывший в Томск и расквартированный неподалёку, в казармах бывшего лагеря для военнопленных*. Мотивировка такой почти военной операции заключалась в том, что у митингующих, якобы, имелось на руках оружие, включая, даже один пулемёт, и они намеревались, не много не мало, а взять штурмом также находящееся неподалёку исправительно-арестантское отделение №1**, освободив из под стражи своих товарищей – большевиков («Понедельник», Томск, №3 от 8 июля 1918 г.).

_______________

*Сейчас здесь сеть торговых точек, а до недавнего времени на данной территории располагался крупный подшипниковый завод, эвакуированный из Москвы в годы Великой Отечественной войны и выпускавший весьма качественную продукцию, но в 90-е годы обанкроченный «реформами» новых российских демократов.

**Сейчас здесь тюрьма с камерами следственного изолятора.

На следующий день 30 июня точно такой же воинский отряд был использован властями для решения ещё одной проблемы, связанной с очередным протестным выступлением. Тогда в Томске состоялись похороны известного нам уже Петра Герасименко . Траурное мероприятие просоветски настроенные левые конечно же постарались использовать, что называется, с наибольшим коэффициентом полезного действия. С утра в Дом профсоюзов начали стекаться неравнодушные массы трудящегося люда, функционеры от профсоюзных организаций, а также просто товарищи по работе несколько дней назад трагически погибшего одного из неформальных лидеров томских пролетариев, боевика-красногвардейца, бывшего солдата-фронтовика. Во время гражданской панихиды звучали слова горького сожаления в связи с понесённой утратой, а также – провокационные выпады в отношении новых властей города.

Похоронная процессия прошла по главным городским улицам, сначала по Почтамтской, а потом по Садовой. Всего в шествии приняло участие, по данным левой прессы, около 4 тысяч человек. День выдался тёплый, но дождливый, временами дождь лил как из ведра. Следуя по Почтамтской, траурная процессия, превратившаяся в своего рода политическую демонстрацию, прошла мимо клубов меньшевиков и эсеров, окна которых, во избежание эксцессов и в целях сохранения дефицитного по тем временам стекла, закрыли на некоторое время железными ставнями. На улице Садовой, на пересечении с переулком Тюремным (сейчас А. Иванова ) участники шествия остановилась у здания губернской тюрьмы и под окнами камер с политическим заключёнными устроили стихийный митинг («Советская Сибирь» от 14 декабря 1924 г.). В этот момент появился воинский наряд, усилиями которого беспорядки были сразу же прекращены, и похоронная процессия двинулась дальше по направлению к Преображенскому кладбищу*.

_______________

*Находилось в районе пересечения современных улиц Учебной и Вершинина, уничтожено в конце 50-х годов ХХ века совершенно варварским способом – бульдозерами и экскаваторами. А ведь здесь были похоронены лучшие люди города, цвет томской интеллигенции, в том числе и подвижники сибирского областничества. Разрешение на открытие Томского университета (первого в Сибири) император Александр II (Освободитель) подписал за год до своей трагической гибели. В начале своего правления этот царь отправил на каторгу Потанина и Ядринцева – зачинателей автономистского движения, а в последние годы своего царствования повелел открыть в Сибири университет. По замыслу людей, несколько десятилетий продвигавших эту идею, Томский университет должен был стать, в первую очередь, именно рассадником сибирского свободомыслия и краевого (областного) патриотического самосознания. Открывшийся полтора десятилетия спустя младший брат Томского университета весьма известный не только в Сибири, но и за её пределами Томский политехнический институт (теперь тоже университет), увы, и, к сожалению, стал, как это ни печально, проводником колониальной политики российской метрополии в Сибири. Именно из его стен вышла целая армия высококвалифицированной научно-технической интеллигенции, помогавшей и помогающей до сих пор выкачивать из истерзанных колониальной зависимостью сибирских недр всё, что только можно взять, а потом продать. На территории бывшего Преображенского кладбища, у погоста преображения Сибири, на костях её лучших сынов и построили студгородок политехнического…