Олег Помозов - Дни освобожденной Сибири

**Обстоятельства чудесного освобождения Григория Патушинского его коллега по ВСП Иван Серебренников объяснил тем, что красноярским революционным трибуналом весной 1918 г. руководил некто Лакуциевский, которого на одном из дореволюционных процессов Патушинский в качестве адвоката защищал и добился для него сравнительно мягкого приговора. Процесс проходил в Иркутске, иркутянин Серебренников это вспомнил и написал письмо Лакуциевскому, в котором «попросил его посодействовать освобождению Патушинского и пытался усовестить его… не знаю, возымело ли какое-нибудь влияние моё письмо… но Патушинский был всё же из тюрьмы освобождён».

Зачем их так срочно вызвали и Патушинский , и Яковлев уже, видимо, знали или, по крайней мере, догадывались. Им в компании с другими находившимися на освобождённой территории министрами ВСП предстояло перехватить инициативу по управлению Сибирью у членов ЗСК и взять власть, что называется, в собственные руки. Такой, по-сути, политический переворот давно назревал, как мы смогли понять из вышеизложенного, его конструированием занимались многие сибирские политики, как в Томске, так и в Омске, и вот, наконец, настал тот момент, когда оттягивать до бесконечности процесс принятия окончательного решения стало уже, практически, невозможно. Невозможно по многим причинам, и главная из них заключалась в том, что по ту (западную) сторону Уральского хребта, а точнее в Самарско-Пензенском Поволжье к этому времени также была низложена большевистская диктатура, и к власти, как и в Сибири, пришли социалисты – эсеры, создав Комитет членов Учредительного собрания, сокращённо Комуч. Доблестные чехословацкие легионеры громили части Красной армии на всём протяжении восточной железнодорожной магистрали и вот-вот должны были соединить Поволжье и Сибирь в единую антибольшевистскую коалицию (огненную дугу). И для кого же, спрашивается, они добывали победу? Получалось, что для тех же самых красных, но – только умеренных, в лице эсеров и меньшевиков, а это, как многим представлялось, была уже своего рода точка невозврата.

Прозреть сибирским политикам наверняка кто-то помог; не без этого, что называется. По сведениям омской печати в июле в городе находились французский и английский вице-консулы, а также американский военный атташе, по-всей видимости, именно тот, который помогал в проведении переговоров представителей Центросибири с командованием восставших чехословацких войск в районе Мариинска. А если так, то он находился в Омске уже где-то с середины июня и, вполне вероятно, что принимал какое-то косвенное участие, как, впрочем, и другие иностранные гости, в описываемых событиях. Не берёмся утверждать, что всё было именно так, как мы сейчас предположили, это тема для отдельного исследования, и, тем не менее, высказать некоторые свои догадки на сей счёт мы посчитали нужным и даже своевременным, поскольку все дальнейшие события уже находились в прямой зависимости от иностранного влияния на сибирскую политику, что является на сегодняшний день научно доказанным и абсолютно неопровержимым историческим фактом.

Но вернёмся опять в Томск. Якушев и Патушинский прибыли сюда 24 июня, совсем ненадолго, всего на сутки, каждый по своим делам. Якушеву конечно же первым делом необходимо было снестись со своими коллегами из Сибирской областной думы, для чего члены Частного совещания опять-таки в экстренном порядке организовали своё внеочередное собрание, а точнее – два: 24-го и 25-го числа. Вопрос о передаче власти от Западно-Сибирского комиссариата пяти министрам ВСП, судя по протоколам тех заседаний, официально не обсуждался. Зная, каким образом совсем недавно прореагировали члены Сибирской думы на газетный заголовок телеграммы о «создании правительства», Якушев , видимо, так и не решился поднимать этот вопрос во время своего посещения заседаний Частного совещания, но наверняка обговаривал данную тему где-то в думских кулуарах и, уж точно, – с членами Потанинского кружка. Здесь, видимо, и было принято окончательное решение, – не ставя в известность находившихся в Томске членов СОД, осуществить, как и планировалось, передачу власти в руки Совета пяти министров, при этом данную смену политических декораций оформить лишь одним, что называется, волевым решением председателя Сибирской областной думы.

Из Томска Якушев и Патушинский выехали ещё с одним министром ВСП Михаилом Шатиловым , который вполне себе без всяких проблем только что (21 июня) вернулся из Омска, как вдруг срочно был туда опять вызван. В Омск, минуя Новониколаевск, все трое прибыли в четверг 27 июня, и уже на следующий день состоялось совместное совещание четырёх министров Временного Сибирского правительства – Петра Васильевича Вологодского, Григория Борисовича Патушинского, Ивана Адриановича Михайлов а, Михаила Бонифатьевича Шатилова – и председателя Сибирской областной думы Ивана Александровича Якушева . По мнению комментаторов, участники того собрания в первую очередь определились в своём отношении к главным политическим вопросам текущего исторического момента, как то: категорическое неприятие большевистской диктатуры, Брестского мирного договора с Германией, национализации предприятий и имуществ, а также осуждение мероприятий советской власти, связанных с разгоном Всероссийского Учредительного собрания, Сибирской областной думы, органов городского и земского самоуправления.

Далее все согласились с тем, что, во избежание угроз политического реванша, как справа, так и слева, находящимся на территории Сибири министрам ВСП необходимо как можно скорее принять на себя власть на освобождённых территориях. Эсеры с их широко разветвлённой сетью нелегальных организаций, с их связями в двух российских столицах и даже за рубежом сыграли уже, как посчитали тогда ведущие сибирские политики, свою историческую роль, совершив в Сибири вооруженный переворот и восстановив власть демократии на местах. Теперь на смену им должны были придти совсем другие люди, те – которые занимались проблемами родного края на протяжении многих предшествующих лет и сумели плодотворно потрудиться на благо Сибири. За это министры, надо полагать, проголосовали единогласно.

2. Конструкция новой омской власти

Теперь нужно было определиться с названием вновь создаваемого органа высшей исполнительной власти и с его составом. Совет министров Временного Сибирского правительства – так решили назвать себя новые претенденты на власть. В состав Совета предполагалось включить пока лишь пять человек – присутствовавших на совещании четырёх министров, а также несколько подзадержавшегося в Красноярске Владимира Михайловича Крутовского . Находившегося в занятом ещё большевиками Иркутске Ивана Иннокентьевича Серебренникова учли как бы на перспективу, он должен был присоединиться к своим коллегам, как только это станет для него возможным. Всех этих людей, в отличие от комиссаров ЗСК, объединяла не партийная принадлежность, а приверженность идеям сибирского областнического* движения, все они являлись видными сибирскими автономистами, продолжателями дел Афанасия Прокопьевича Щапова (спился и умер в нищете), Николая Михайловича Ядринцева (покончил с собой) и Григория Николаевича Потанина (прошедшего через тюремное заключение, каторгу и ссылку, но Божьим промыслом всё-таки убереженного и дожившего до тех великих дней).