Алимжан Тохтахунов - Гений атаки. Сценарий

Бобров: «Пулемёт! Где пулемёт? Огонь!»

Солдат подтаскивает пулемёт и падает с простреленной головой. Владимир подползает к пулемёту и начинает стрелять: «Нет, гады, нет, не прорвётесь!»

В нескольких шагах от него возникает фигура врага. Автомат бьёт очередью…

1941. Омск. Падает мокрый снег с дождём, старое здание без крыши. Рабочие ввозят заводские станки. Другие натягивают палатки для временного укрытия. Дымит полевая кухня. Лязгают тракторы, гудят грузовики. Всё это в грозном, мелькающем свете прожекторов.

Интервью. Михаил Бобров: «Работали по четырнадцать часов в сутки. Не понимаю, как люди выдерживали. А дети? Ведь очень много детей трудилось на заводе, даже маленькие, десятилетние».

Заводской цех. Какой-то мальчик стоит на ящике возле станка, работает.

Где-то в углу спят на земляном полу рабочие другой смены.

Интервью. Всеволод Бобров: «Не было смысла ездить домой. Сил не было на дорогу туда-обратно. Ночевали прямо на полу… хорошо, если солома была. Два-три часа тревожного сна, и опять на ногах… Я был сборщик-механик в цехе, где собирались артиллерийские прицелы… (вдруг широко улыбается) Кто-то однажды предложил сыграть в футбол. Все согласились, выбежали в перерыве во двор и… стали играть в футбол! И как-то повелось, что мяч стал способом восстановить силы. Не каждый день удавалось играть, но часто… Пятнадцать-двадцать минут в перерывах между сменами иногда отдавали спорту. Нам это было нужно, жизненно необходимо. Быть может, это было для нас важнее, чем кусок хлеба, потому что, играя в футбол и хоккей, мы заряжали друг друга жизнью…»

Интервью. Александр Никитин, журналист: «Знаете, что поразило меня в первые месяцы войны? В Москве состоялись в начале зимы два хоккейных матча. Не на стадионах, а на Чистых прудах и на льду возле Новодевичьего монастыря. Зрителей почти не было, зато репортажи об этих матчах транслировались по всесоюзному радио. В этом состоял их главный смысл – продемонстрировать всей стране, что жизнь не прекращается. Взбодрить, поднять дух… В те дни не было ничего важнее».

Омск. Заводской цех. Митинг.

Кто-то выступает перед собравшимися: «Товарищи! Наш завод намного раньше срока дал первую продукцию! Ура, товарищи!»

В ответ гремит дружное торжествующее «Ура!!!» Сева и его отец стоят в первых рядах перед трибуной и яростно аплодируют. Возле располагается маленький духовой оркестр, он играет марш.

Заводской двор. Рабочие играют в футбол.

Начальник цеха разговаривает со своим товарищем: «Правильное дело. Спорт необходим, чтобы напряжение сбросить. Душа успокаивается. Я бы с удовольствием сам гонял бы мяч, но не могу. Нога… Осколок…»

Заводской цех, шум, работают станки, летят искры, на пол падают металлические стружки.

1942. Омск. Комната Бобровых.

Сева входит в дверь. Мать испуганно смотрит на него.

Сева: «Что случилось, мама?»

Она молча протягивает ему повестку из военкомата.

Сева: «Повестка?! Наконец-то… Теперь будет настоящее дело, теперь – бить гадов. Как долго я ждал!»

Мать: «Сева, мальчик мой…»

Сева: «Мама, ну какой я мальчик, посмотри на меня. Я крепче и выносливее многих, кто сейчас на фронте. Я спортсмен».

Входит отец, сразу видит огорчённое лицо жены. Переводит взгляд не сына, на повестку в его руках: «Из военкомата?»

Сева: «Пап, ну скажи ей… Ну как же так… Ну что она плачет…»

Отец хмурится: «Война – это не в футбол, Сева. И материнское сердце… Сам должен понимать… Тебе уже двадцать, уже мужик, можно сказать… Но ты всё равно ребёнок для матери… Просто всегда помни об этом».

Коридор военкомата. Множество людей. Бобров входит в кабинет.

«Разрешите?»

«Фамилия?»

«Бобров Всеволод Михайлович».

«Подойдите к столу… Минутку… Где-то я только что видел ваше… Так, отправляетесь на фронт. Завтра выезжаете в военный лагерь. Сбор в шесть утра здесь, во дворе».

«Наконец-то! Спасибо».

Утро. Грузовые машины с новобранцами отъезжают от пункта сбора.

Капитан танковых войск Дмитрий Богинов выходит из поезда на пустынный перрон. Его левая рука висит на перевязи. Начинается дождь. Богинов смотрит на часы, оглядывается, видит двух мужчин.

«Товарищи!»

Мужчины останавливаются. Один из них Михаил Бобров, отец Севы. Они спешат укрыться от дождя на станции.

Михаил Бобров: «Богинов! Дима! Ты ли это?»

Богинов: «Михаил Андреич! Вот так встреча! Какими судьбами?»

Бобров: «Так мы тут на заводе. Нас же эвакуировали в Омск. На трамвай опоздали, вот бежим укрыться… А ты здесь как?.. Давай под навес…»

Богинов: «Прибыл за новобранцами… На фронт повезу… Твои-то парни как?»

Бобров: «От Володьки ничего не слышно с лета сорок первого. Как уехал, так и ни одной весточки. Боюсь худшего… А Севку только что призвали. Он со мной на заводе работал».

Богинов: «Футбол не забросил?»

Бобров: «Что ты! Играет как зверь. Отчаянный он. Смену у станка отстоит, а всё одно бежит мяч гонять. Всех поднимет, заведёт… Мощь в нём какая-то спортивная, небывалая… Когда с фронта вернётся, обязательно футболистом станет…»

Богинов (с нескрываемой грустью и безысходностью): «Когда вернётся…»

Новобранцы отрабатывают на мешках с песком удары штыком. Всеволод Бобров – один из новобранцев.

Дощатое строение. В дверях стоит Дмитрий Богинов и постукивает папиросой о тыльную сторону руки. Ощупывает карманы. «Лейтенант, спички есть?»

Молодой лейтенант: «Так точно, товарищ капитан» и, чиркнув спичкой, подносит огонь. Капитан Богинов жадно закуривает. Распрямляется, хочет потянуться, но боль, видимо, пронзает раненую руку. Богинов морщится.

Лейтенант: «Болит?»

Богинов: «Болит… Душа болит за этих пацанов. Ничегошеньки они ещё не умеют, а придётся им в самую мясорубку… Да и ты, лейтенант, ничего ещё не умеешь. Когда училище закончил? Месяц тому или два?»

Лейтенант (с виноватой интонацией): «Три месяца, товарищ капитан. Пороха, конечно, не нюхал, но…»

Богинов: «Понюхаешь скоро. Тошнить от этого запаха станет. И от запаха сгоревших трупов тоже. Ладно, давай списки».

Они входят в помещение. Богинов садится за стол, лейтенант кладёт рукописные списки новобранцев. Все фамилии написаны красивым каллиграфическим почерком. Богинов ведёт пальцем по фамилиям и внезапно его взгляд фокусируется.

«Всеволод Михайлович Бобров»…

Капитан сводит брови, пытаясь совместить в голове факты.

Капитан шепчет: «Севка? Неужели?»

Перед его глазами мальчик Сева Бобров лихо лупит по футбольному мячу.

«Севка!»

Капитан прикуривает новую папиросу от старой. Опускает голову на ладонь здоровой руки. Распрямляется, приняв решение.

Богинов тычет пальцем в фамилию «Бобров» и говорит сидящему рядом писарю: «Вычеркни вот этого недомерка. Вычеркни и перепиши лист».