Николай Жданов-Луценко - Наследники и оборотни Империй. Конспирологическая повесть

Как бы то ни было, два государства-гиганта заявили о своём стремлении развивать отношения в разных областях. Благодаря Договору о дружбе, союзе и взаимной помощи, древняя «спящая империя» была преобразована, были созданы современные отрасли экономики, значительно укрепилась военная мощь республики. При Сталине Мао больше не приезжал в СССР. Он не появился в Москве и на похоронах советского лидера в марте 1953 года, прислав вместо себя премьера Государственного административного совета КНР Чжоу Эньлая. Тем не менее, Мао всегда уважительно отзывался о Сталине. В 1957 году, когда состоялся второй визит Мао Цзэдуна в Советский Союз, в беседе с Громыко, который встречал гостя уже в ранге министра иностранных дел, Мао заверял, что «Китай никогда не пойдет на ухудшение отношений с Советским Союзом и будет совместно с вами выступать в борьбе за мир». То, что Мао Цзэдун был оборотнем, выяснилось уже очень скоро…

Прибыв в Сан-Франциско, мичман Николай Илларионович Чертков (Мастер) попал не в совершенно чуждую среду, как предполагал во время своего долгого путешествия. Здесь уже осели многие русские, в том числе и харбинцы, и ему даже посодействовали в нахождении работы по профилю: как и в Маньчжурии, он начал преподавать японский язык, поскольку перспектива начала войны на Тихом океане с каждым днём делалась всё очевидней. Труднее было с постоянным жильём, но и тут сказалась русская взаимовыручка, правда, самым неожиданным образом. Его познакомили с американцем русского происхождения по имени Дик Петров. Когда Мастер впервые поздоровался с ним и попытался завести беседу, оказалось, что этот здоровый добродушный детина с бородой, с виду типичный купец первой гильдии, ни слова не знал по-русски. Сын и внук аляскинских русских, оставшихся после «сделки века» в Америке, был уже абсолютным американцем, и только фамилия напоминала о его корнях. У Дика был друг Джим Лоукс, безумно энергичный рыжий бизнесмен, продюсер в песенной индустрии, у которого был ладный деревянный домик в два этажа на улице Ромейн, что в верхней части Маркет-стрит – место самое что ни на есть удобное, и тот готов был сдать второй этаж с отдельным входом Мастеру по весьма сходной цене. Это потом Николай Илларионович узнал, что, как и многие в этом городе, да особенно в шоу-бизнесе, Джим был нетрадиционной ориентации, но, что там делалось на первом этаже, его не касалось, а локация была прекрасная, и они даже договорились, что со временем, если дела пойдут хорошо, Мастер выкупит весь дом. Непоседа Лоукс всё время собирался то в Лос-Анджелес, то поближе туда, где разыгрывают премию Грэмми.

Среди студентов и слушателей Мастера были и военные. Его даже звали переехать в Университет на Гавайях, где была крупная военно-морская база в Пёрл-Харборе, прельщая курортным климатом и высоким жалованьем. Но что-то удержало Николая Илларионовича – сам он думал, что это опасение оторваться от русской общины, Но, наверно, это была сама Судьба.

Ещё до начала большой войны он задумал написать книгу о природе человека на основе того страшного опыта, который он получил в войнах и революциях, в скитаниях и страданиях, в раздумьях и превозмогающей всё любви к жизни. Но это должны были быть не просто мемуары. Мастер решил, что он напишет «Хроники фанатизма». Это будет труд о человеческой цивилизации на излёте второго тысячелетия, ибо никогда ещё в истории не было столько жертв и безумств, как в ХХ веке. Сейчас, выйдя на пенсию, он вернулся к этой идее, поскольку свободного времени у него прибавилось. Однако, осмыслив весь масштаб проекта, он понял, что не будет замахиваться на глобальное исследование от европейской инквизиции до исламского фундаментализма и вывел подзаголовок: «От России до Китая». Во-первых, это было его личным опытом и прошло через судьбу, а во-вторых, это и так была почти половина человечества – самые крупные по территории и населению державы, которые к тому же объединились именно на основе фанатичной идеологии.

Итак, после изучения немалого количества специальных психологических книг в Стенфордском университете Мастер начертал на чистом листе: « Фанатизм – это слепое следование каким-либо убеждениям с обязательным навязыванием этих убеждений другим; радикальное следование каким-либо идеям, обычно сопровождающееся нетерпимостью ко всем прочим идеям и их носителям. Фанатизм – это также серьёзное психическое заболевание, выражающееся, как отсутствие критического восприятия своих убеждений. Термин происходит от латинского слова „фанум“, которое означает „храм“ или „священное место“ вообще. В древние времена религия имела высший авторитет, а любая сильная власть держалась исключительно на религиозном страхе. В отдельных частях мира это распространено и поныне; так, в африканских странах президенты и диктаторы всерьёз считаются богами или имеющими прямую связь с божествами и духами, их портреты развешиваются в католических храмах в качестве икон…» И тут же Николай Илларионович поймал себя на мысли, что смешно говорить о каких-то африканских вождях, когда ленинизм наряду со сталинизмом был сделан религиозным культом для русских, а маоизм – для китайцев. «Почему, – начал записывать он тезисно, – было сокрушено тысячелетнее православие, истреблены многие тысячи священнослужителей, разрушены храмы, сформировано „Общество воинствующих безбожников“, уничтожены уникальные иконы и переплавлены на металл драгоценные предметы культа? Да потому что на выжженной духовной почве надо было утвердить имя нового бога пролетарской революции, соорудить ему после смерти храм-мавзолей на Красной площади, выставить почётный караул и проводить с этой трибуны все сакральные действа новой власти. Наряду с новым богом должны были появиться новые апостолы, и они захоронены там же у Кремлёвской стены. Их именами – душегубов и террористов, государственных преступников и маниакальных убийц – будут названы города и улицы, заводы и колхозы, учреждения культуры и образования… А вся прежняя история будет зачёркнута, оболгана и извращена. Вырастут поколения фанатиков, для которых нет иных ценностей, кроме этих злонамеренно придуманных, и это общество будет воспроизводиться, а специально обученные надсмотрщики будут следить, чтобы система не менялась в своих базовых установках, даже когда коммунизм падёт…» Мастер сознательно оставлял за скобками создание идолов в спорте, искусстве и молодёжных субкультурах – он писал о политике: «Фанатизм является страшнейшим бедствием как для общества в целом, так и для отдельной личности. Фанатик неизменно предстаёт перед нами психически нездоровым человеком, который не способен отвечать за свои поступки. А поступки эти могут быть губительны для всей нашей планеты или отдельных её частей, чуть только фанатик будет допущен до власти. В царской России фанатизм начался с террора в отношении высокопоставленных особ и достиг крещендо в „красном терроре“ гражданской войны и ужасах сталинского ГУЛАГа. В Китае же жертвы гражданской войны исчислялись десятками миллионов человек, но и после образования коммунистической республики от фанатизма „культа личности“ пострадало несметное количество людей. Фанатизм – это всегда насилие, несвобода и манипуляции». Мастер на минуту задумался над собирательным образом фанатика и почему-то вспомнил съезд Русской Фашистской партии в Харбине, удерживая себя от того, чтобы начать думать о германском нацизме и перенестись на европейскую почву: «Поведение фанатика резко выделяет его из группы других людей. Это не только максимальная увлечённость собственным делом, идеей или кумиром. Так, фанатически настроенный человек часто проявляет агрессию едва ли не ко всему окружающему. Ведь в любом случае большинство людей не придерживаются его убеждений, да и само устройство окружающего мира подчас разубеждает фаната в его навязчивой идее. Такой человек проявляет повышенную замкнутость, стремясь общаться только с теми, кто разделяет его мнение. Став фанатиком, человек утрачивает интерес к прежним занятиям, даже если они приносили ему максимум удовольствия. Нередко способность получать удовольствие вообще утрачивается – человек становится „верным псом“ своего кумира. Навязчивая идея фанатов порождает особую культуру, в которую входят характерные ритуалы и терминология. Поскольку человек, впавший в фанатизм, перестаёт интересоваться разнообразием окружающего мира, то для него исчезает само понятие истины. Отныне он готов отстаивать только своё мнение, независимо от того, соответствует оно реальности или нет. Можно сказать, что такой человек с головой погрузился в свой придуманный мир и утратил всякую связь с миром внешним. А это уже явные признаки психического заболевания». Мастер вспомнил хронику похорон Ленина, которая ужаснула его – ведь наряду с согнанными на массовое мероприятие членами партии, участвовали и тысячи одурманенных людей… Поддавшись настроению, он на одном дыхании написал стихотворение «Вожди истребляются дважды»: