Федор Успенский - Первые славянские монархии на северо-западе Европы

Арнульф был прижит от Лиутсвинды. По смерти Людовика Немецкого, если не ранее даже, получил Арнульф в управление Каринтию и Паннонию – без Восточной марки, как показывают события 884 г. в фульдских летописях.

Дюммлер говорит, что Людовик сделал это по смыслу договора о разделении империи в 817 г., по которому незаконные дети исключались из исследования.

«Этот Карл… имел мало мужества, еще менее рассудка. Он увеличил бедствия государства вместо того, чтобы удалить их. В то время, как в течение нескольких лет за огромные суммы покупал он у норманнов мир, который они хранили недолго, когда анархия в государстве развивалась более и более, власть выпала сама собою из его бессильных рук». Giesebrtecht, Geschichte der Deutchen Keiserzeit, s. 160.

Незадолго перед тем Святополк воспринимал у Арнульфа сына, названного по имени воспринимавшего Святополком. С 883 г. заметно расположение императора к Святополку. Причина его заключается в честолюбивых замыслах Арнульфа и в преимуществах личных качеств его, которым отдали честь современники. Так, император непосредственно влиял на мирные переговоры и кенигштеттинский договор.

Уже было говорено, что летописцы неохотно передают о политическом выигрыше славян; напротив, искажают истину или стараются по возможности скрыть ее. Таковы, к примеру, известия фульдского летописца. Впрочем, даже они, против воли, выдают правду: под 892 г. есть известие, что, когда снова возникла война между Арнульфом и Святополком, послы Арнульфа к болгарам не могли идти сухим путем, через Паннонию; под 901 г. Хорутания названа южной частью Моравии и т. п.

Вероятно, такое отношение Арнульфа к Карлу Толстому и было причиной его мира в 835 г. со Святополком; в свою очередь, мир с ним, может быть, обусловливал помощь, которую оказал потом Святополк Арнульфу в 887 г.; скоро за тем личные интересы их пошли в противоположные стороны, и они опять становятся ожесточенными врагами.

Вообще, к этому времени заметна величайшая холодность к Карлу; приближенные его идут к Арнульфу, призывают его согнать с престола больного и неспособного к делам управления императора; Карл поневоле упрашивает Арнульфа дать ему хоть небольшое местечко в Аламаннии для прокормления.

Переговоры в Омутенсберге вызваны были следующими обстоятельствами: во-первых, папа просил Святополка победить Арнульфа к походу в Италию; во-вторых, частые нападения норманнов заставляли Арнульфа искать союзников для войны с ними; в-третьих, в то время распространился слух о движении угров к Дунаю и нужно было позаботиться Святополку и Арнульфу о защите своих земель; в-четвертых, Регино свидетельствует, что тогда уступлена была моравскому князю Чехия. Неправдоподобие последнего известия бросается в глаза при рассмотрении событий 891 и 892 гг., когда Арнульф употреблял все усилия, чтобы примириться со Святополком, недовольным им. Об уступке Арнульфом Чехии в 890 г. может говорить только человек мало знакомый с тогдашними делами, каков и был Регино, подводивший факты под годы без всякой критики.

Житие Мефодия: «Абие же шедшу ему тамо, прият его царь с великою честью и радостью, и учение его похвали, удръжа от ученик его поча и диакона с книгами. Всю же волю его створи, елико хоте, и не ослушав ни при чесом же; облюбль и, одарив вельми, проводи его паки славно до своего стола, тако же и патриарх».

Отношения двора византийского к папе тогда опять начали колебаться; неудавшаяся попытка возвратить Болгарию повела римских пап к угрозам греческому патриарху, а потом к отлучению его. Вообще же путешествие Мефодия в Константинополь оспаривается западными учеными.

Намеки на подкуп римских пап в деле о славянской церкви появляются в событиях 900 г. довольно определенные, см. в следующей главе по поводе письма баварского духовенства к папе.

По тону письма папы Стефана видно, что он еще не знал о смерти Мефодия.

Описывая ожесточенную вражду религиозных партий и преследование учеников Мефодия, жизнеописатель Климента говорит (гл. 13): «А князь ничего этого не знал… он был в отлучке; если бы он был дома, то не поступили бы так с исповедниками истины: ибо хотя он и часто покровительствовал франкам и был нрава полудикого, но уважал и заслуги святых мужей»; гл. 9 – после речи о Св. Троице: «Князь едва ли понял что из сказанного, на понимание вещей божественных он был весьма туг, с одной стороны, потому, что воспитан был по-варварски, или, короче сказать, без всякого толку, с другой – потому, что ум его расслабел от грязных удовольствий, как было сказано»; самому Святополку влагаются слова: «Я сознаюсь в своем крайнем неведении, я не далек в предметах догматических».

Ann. Fuld. a. 899. Что положение Моравии тогда было совсем еще не отчаянное, видно как из обстоятельств с Исанрихом, так и из дальнейших попыток Моймира к церковному устройству Моравии. Не отпадение Чехии, не потеря Паннонии, не усобицы в княжеском доме погубили Моравию, а интриги немцев и угры. Дидк весьма много значения придает первым обстоятельствам. Моравия, по его словам, пала бы сама собою, и без угров, см. Mähtens allgemeine Geschichte I, 320–325; 345. Моймир II не терялся в затруднительных обстоятельствах, сознательно ослаблял немецкую партию в Моравии и, как только нашел время, восстановил церковное управление; в пользу Моймира отзывается Палацкий.

Так как послание это написано слишком в партиозном духе и представляет идеалы противоположной партии, то небезопасно пользоваться его данными для истории Моравии. Оно и должно рассматриваться как источник для истории Моравии только с весьма большим ограничением; проверкой его должны служить сухие заметки летописца.

Очевидно, все это чистая ложь: только в 870 и 871 гг. могли пасовские епископы иметь претензию на управление в Моравии; в последующее же время, когда Моравия добыла себе политическую и церковную независимость, этого не могло быть. Отцы совершенно опустили из виду договоры 874 и 884 гг., бесславные для немцев; о правах маркграфов в Моравии – тоже чистая выдумка; мы видели, что даже при Моймире II граф Восточной марки Исанрих держит себя довольно независимо от Арнульфа, заключает союз и ищет поддержки в Моравии, да и ранее графы Восточной марки чаще заключают союзы с Моравией, что остаются верными немецкому королю. Впрочем, мораване, живущие на границах немецких марок, судились во все время судом маркграфским, как показывает грамота Арнульфа от 898 г. на право суда над мораванами в жупе Крушвицы.