Владимир Колганов - Загадочная Русь: от Рюрика до Путина

Если викинги освоили путь из Скандинавии в Грецию, как пишет Стриннгольм, и даже доходили до Сирии, как пишет аз-Зухри, тогда они вполне могли напасть и на Константинополь в 860 году. На этом пути опасности подстерегали только при проходе через Гибралтар и через Дарданеллы, однако блокирование Дарданелл стало возможным только в XV веке, когда в самом узком месте по обе стороны пролива турки построили крепости Чименлик и Килитбахир. До той поры через пролив могли прорваться чужие корабли.

Напомню, что 859 году Гастинг отправился к берегам Испании, а в следующем году разграбил Луну. Трудно поверить, что такие грандиозные события случайно совпали по времени. Логично предположить, что из армады норманнов отделилась часть кораблей для нападения на Константинополь. Единственный контраргумент – в древнескандинавских сагах не сообщается о нападении викингов на Византию. Причина может быть в том, что поход был неудачен или среди командиров не было знатного норманна. Вот и Стриннгольм, основываясь на сагах, не может сказать, кто именно доходил до Греции.

Возможен и такой вариант: викингам, напавшим на Константинополь, отрезали путь назад, в Средиземное море (подоспевший греческий флот мог заблокировать Дарданеллы), и они вынуждены были плыть на север и где-то там создать поселение и продолжать грабежи. В этом случае некому было сообщить на родину о походе, чтобы эти сведения могли лечь в основу устных преданий и скандинавских саг. Хотя Фотий и другие хронисты не пишут о том, куда потом отправились нападавшие на Константинополь, эта версия весьма сомнительна.

Есть ещё один источник, анализ содержания которого может прояснить ситуацию с нападением на Константинополь – это рукопись X века под названием «Житие Георгия Амастридского», где есть такие слова:

«Было нашествие варваров, народа "рос", как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия. Зверские нравами, бесчеловечные делами, обнаруживая свою кровожадность уже одним своим видом, ни в чём другом, что свойственно людям, не находя такого удовольствия, как в смертоубийстве, они – этот губительный на деле и по имени народ, – начав разорение от Пропонтиды и посетив прочее побережье, достигли, наконец, и до отечества святого, посекая нещадно всякий пол и всякий возраст, не жалея старцев, не оставляя без внимания младенцев, но противу всех одинаково вооружая смертоубийственную руку и спеша везде пронести гибель, сколько на это у них было силы».

Прежде всего, надо бы выяснить, что такое Пропонтида. Обычно под этим названием понимается Мраморное море, однако вот что написал В.Г. Васильевский в книге «Введение в Житие св. Георгия Амастридского» (1878 г., глава CXXIX):

«Ничто не мешает понимать текст так, что выражение Пропонтида употреблено здесь в более широком смысле, при котором в неё включаются и Босфор с Дарданеллами, или даже в значении нарицательном, соответствующем этимологическому составу слова, в значении "предморья"».

Причина такого понимания и перехода Васильевского к расширенному толкованию такова:

«При том, если держаться буквального смысла выражений агиографа, то и самая Протонтида была только исходным пунктом <���…> для русских враждебных действий, а это представляется довольно странным, когда мы сообразим, что Мраморное море долженствовало скорее оказаться наиболее отдалённой гранью, последним пределом, за который русские однодревки вообще не заходили».

Понятно, что Васильевский придерживается аксиомы: русские (и никакие другие) однодревки приплыли с севера. Откуда же взялся «широкий смысл»:

«Пропонтида у греков также и пролив Константинопольский. Есть две Пропонтиды, гласит византийская глосса: одна у Абидоса, другая при Иероне и Псаммафеи».

И далее:

«Когда историк Лука говорит <���…> о проливе Пропонтиды при священном устье <���…>, то он следует именно такому словоупотреблению, разумея под Пропонтидой Босфорский пролив с Иероном».

И вот к какому выводу приходит Васильевский, по-своему интерпретируя содержание «Жития св. Георгия Амастридского»:

«Если слово Пропонтида употреблено в нашем памятнике <���…> в таком же смысле, то в нём уже не будет заключаться ни малейшего намёка на прохождение русских судов мимо Золотого Рога, мимо стен столицы, а просто будет идти речь о частном набеге, в котором Русь начала свой грабёж у Босфора <���…>, а потом достигла Амастриды».

Здесь следует иметь в виду, что Амстрида находилась на южном берегу Чёрного моря, в трёхстах километрах восточнее Константинополя. По мнению Васильевского, русские суда дошли до входа в Босфор, но затем почему-то двинулись вдоль побережья, на восток. Из этого он делает очень важный вывод:

«Если мы будем понимать русское нашествие на Амастриду как местный и частный набег, то уже не останется ни малейшего основания удивляться, что на такое событие не встречается намёка в беседах Фотия, сказанных по поводу осады столицы Византии».

Вот так допущение широкого толкования и отсутствие чёткой информации в беседах Фотия привело Васильевского к выводу, что нападение на Амастриду никак не связано с нападением на Константинополь в 860 году. Однако византийский богослов не мог, в силу недостатка знаний, представить в своих проповедях полную картину того, что случилось в 860 году. Он посчитал необходимым дать всего лишь религиозно-политическую оценку событий, создав в своей проповеди образ врага, несущего погибель Византии. Тем не менее, Васильевский делает из бесед (проповедей, гомилий) Фотия следующий вывод:

«Если из умолчания и намёков Фотия можно выводить какие-нибудь заключения, то разве только то, что русские ранее произнесения бесед действительно никогда не осаждали самой столицы византийской».

И всё это несмотря на то, что продолжатель Феофана и Иоанн Диакон пишут о нападении на Константинополь, причём в то время, когда Михаил воевал с исмаилитами (об этом написал продолжатель Феофана), то есть в 860 году. Однако для нас куда важнее не выводы Васильевского, основанные на многочисленных «если», а то обстоятельство, что Пропонтида в обычном понимании – это Мраморное море. Тогда следует предположить, что нападение на Константинополь было совершено с юга, со стороны Мраморного моря. Тут самое время ещё раз привести отрывок из «Жития патриарха Игнатия» Никиты Пафлагона:

«В это время запятнанный убийством более, чем кто-либо из скифов, народ, называемый Рос, по Эвксинскому понту прийдя к Стенону и разорив все селения, все монастыри, теперь уж совершал набеги на находящиеся вблизи Византии острова, грабя все (драгоценные) сосуды и сокровища, а захватив людей, всех их убивал».