Василий Игнатьев - «DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть III. Пермская духовная семинария начала XX века

Но вот семинарист, минуя все «подводные рифы и камни», достиг богословских – пятого и шестого – классов и вступил в эти, прямо сказать, «палестины», и первой мыслью у него являлось: «ну, теперь пора отдохнуть: не зря сказано: «претерпевший же до конца, той спасется». И он отдыхал, т. е. «отбывал» два класса для окончания семинарии, благо для этого создавались в этих классах некоторые «льготные» условия, до некоторой степени даже «демократические» условия. Так, шестиклассникам, например, разрешалось в церкви за богослужением стоять не в рядах, а «вольным строем», под хорами. Да и учёбой не так уже «утруждали»: «богословы» – надо и уважать тоже людей, хотя бы и накануне выхода их в жизнь, а они потом «бежали от рясы» подобно пушкинской Марии Кочубей, которая бежала «от любви, как от оков».

Таково было бытие семинаристов, так сказать, в status quo ante , т. е. в состоянии до революции 1905 г. Но революция, несмотря на то, что она затронула семинарию рикошетом, не прошла для семинаристов бесследно, а внесла свои новые закономерности. Сколько ни старался А. П. Миролюбов «утихомирить» семинарскую стихию после очистки рядов семинаристов с окончанием забастовки, «покой» был нарушен: что нельзя было проявить наружу – ушло вглубь. Нельзя было ничем отгородить семинаристов от того, что врывалось извне…» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 136-139.

Иоанн Кронштадтский (Сергиев Иоанн Ильич) (1829-1909) – протоиерей, настоятель Андреевского собора в Кронштадте. Проповедник, духовный писатель, церковно-общественный и социальный деятель правоконсервативных монархических взглядов. Святой праведник Русской Православной Церкви.

Петров Григорий Спиридонович (1866-1925) – священник, общественный деятель, журналист, публицист и проповедник, широко известный в предреволюционной России.

В очерке «Тихон Петрович Андриевский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «Так, в Перми ему тоже предоставлен был театр оперы, в котором он читал лекцию на тему: «Писатель и читатель». Он явился для широкой публики знаменем протеста против реакции, и так именно на него смотрели и семинаристы» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 139 об.

В оригинале стихотворения А. С. Пушкина «Полтава»: «В качалке, бледен, недвижим».

tabula rasa – по-латински чистая доска.

salto mortale – по-латински смертельный прыжок. В переносном смысле слова – отчаянный шаг, слишком рискованный поступок.

Гапон Георгий Аполлонович (1870-1906) – священник, политический деятель и профсоюзный лидер.

Илиодор (Труфанов) (1880-1952) – иеромонах, духовный и политический деятель, авантюрист.

Серия сборников товарищества «Знание», выходивших в 1904-1913 гг. Главный редактор М. Горький.

Антирелигиозные пьесы: «Анатэма» Л. Н. Андреева 1908 г. и «Чёрные вороны» В. В. Протопопова 1907 г. Последняя основана на мотивах сплетен о протоиерее Иоанне Кронштадтском и его лже-последователях.

Гусев-Оренбургский Сергей Иванович (1867-1963) – русский писатель. Автор повести «В стране отцов» (1904). После 6 лет в сане священника отказался от сана и посвятил свою жизнь карьере писателя. Был одним из наиболее популярных авторов дореволюционного периода.

В очерке «Тихон Петрович Андриевский» в составе «Очерков по истории Пермской духовной семинарии» в «пермской коллекции» воспоминаний, автором пропущена информация о его дальнейшей судьбе. В очерке «Гриша Козельский» составе «Очерков по истории Камышловского духовного училища» имеется следующая информация: «Тихон Петрович Андриевский пережил сильное идеологическое «salto mortale» . Из семинарии он перешёл на работу законоучителем в Камышловскоую мужскую гимназию. В книге начальника Главного политуправления армии и флота, генерала армии Филиппа Ивановича Голикова «Красные орлы» указывается, что Тихон Петрович, будучи законоучителем, просвещал своих учеников, в том числе и автора книги, который был тогда его учеником, марксистскими идеями. Гришин брат Феликс рассказывал, что когда он встретился после Октябрьской революции в Камышлове с Тихоном Петровичем, он [Т. П.] подошёл к нему и, указывая на его [Феликса] рясу, сказал: «Надо снимать!» Позднее знавшие его люди рассказывали, что он служил в органах народного образования, а потом после ряда передряг… сторожем. И дальше история уже молчит» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 709. Л. 101-121.

В очерке «Тихон Петрович Андриевский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «Что побудило его перейти на новую, отличную от прежней работу? Из семинарии в описываемое время, несколько человек из преподавательского состава перешли на работу инспекторами народных училищ, да и вместе с ним и одновременно перешёл в преподаватели литературы в Камышловскую мужскую гимназию семинарский латинист Виктор Михайлович Можгинский. Мотивы их перехода были ясны: материальные соображения и общественное положение. Известно, что инспектор народных училищ являл собой persona grata , плюс триста золотых в месяц и тройка земских разъездных для поездки с инспектированием по его району. Имел ли место материальный интерес и мотив в случае перехода Т. П. на работу в гимназию? Вероятно, да, но нужно при этом подчеркнуть, что он не был падким на монету: свидетельством этому была его жизнь в семинарии.

Что могла дать ему работа законоучителем в гимназии, как говорится, «для души» после преподавания философии в семинарии? Время для гимназий и других школ этого типа, как тогда говорили, было кассовское. Во главе Министерства стоял Лев Аристидович Кассо, грек по национальности, потомок классической Эллады, идеолог классического обучения со всеми присущими ему атрибутами. В гимназиях и реальных училищах всё было скованно «мундиром», формой. Настольной книгой был объёмистый кондуит, с прошитыми и пронумерованными фолиантами. По истечении года он, как некая ценность, направлялся в учебный округ. Достаточно было гимназисту или реалисту явиться в своё училище не по форме, например, с не со всеми застёгнутыми на шинели пуговицами или без ранца для учебных принадлежностей, как его не впускали в здание и отправляли домой. Семинарские порядки, несмотря на их своеобразие и строгость, пожалуй, по сравнению с описанными порядками в гимназиях могли показаться ещё более демократичными. Это – одна сторона новой работы Т. П. С другой стороны, чем являлось преподавание закона божьего в гимназиях? В сознании учеников, да и в общем ансамбле гимназических дисциплин закон Божий, как учебный предмет, являлся чем-то вроде рудиментарного отростка – не более. Правда, он выполнял ещё своеобразную функцию рентгена, через который проверялась политическая настроенность умов учащихся, а вместе с этим он (закон божий) являлся и орудием для настройки этих умов. Едва ли можно утверждать, что законоучители в своей массе пользовались уважением своих учеников, наоборот, известны были случаи глумления над их священным саном. Так, верхняя одежда законоучителя пермских мужской и женской гимназий была использована в качестве почтового ящика в переписке между гимназистами и гимназистками: в широкие обшлага её вкладывались записки с той и другой стороны.