Василий Игнатьев - «DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть III. Пермская духовная семинария начала XX века

Такова была новая обстановка деятельности Т. П. Сохранилось самое убедительное по своей форме свидетельство о деятельности Т. П. в качестве законоучителя в Камышловской мужской гимназии. В широко известной в военных и общегражданских кругах книге маршала СССР Ф. И. Голикова «Красные орлы», он, бывший ученик гимназии, с похвалой отозвался о своём законоучителе. В самом деле – сказать, что он (Т. П.) стоял во мнении гимназистов на голову выше других учителей гимназии – что может быть выше этой похвалы? Т. П., как видно, нашёл ключ к душам и умам своих учеников, и в какое время? В такое время, когда в политической атмосфере страны сгущались уже тучи. Как это было далеко от того, чем проявил себя Т. П. в семинарский период своей жизни на одной из окраин Перми! И это было в то же время симптоматично для его настроения: по всему видно, что в душе его нарастал перелом, и он шёл к кризису. Молва ходила о том, что он просвещал умы своих учеником в направлении, которое обеспечивало им наиболее лёгкий путь к переходу на новые позиции «грядущего». В истории гимназий вообще и в частности в истории молодой ещё Камышловской гимназии это был из ряда выходящий случай, феноменальный случай. В условиях тогдашней дореволюционной действительности, когда в гимназиии всё было подчинено «духу Кассо», Т. П. в рядах преподавательского коллектива, а особенно для дирекции явился своего рода занозой, извлечь которую, однако, уже не удалось в виду нараставших событий.

Отгремела Великая Октябрьская соц[иалистическая] революция и Тихон Петрович совершил salto mortale . Был отец Тихон – стал Тихон Петрович! Начались взлёты и падения: заведывание соцвосом [отделом социального воспитания, основной функцией которого являлось управление детскими и образовательными учреждениям – ред.] и работа сторожем; партийная работа и укрывательство в лесу… «Хождение по мукам». Клеймо – «поп-расстрига». Вот отдельные свидетельские показания о его жизни в эти времена.

1. Феликс Козельский, б[ывший] ученик Т. П. в Пермской духовной семинарии, рассказывал в 1923 г.: «встретились мы в Камышлове с Т. П. ещё в начале революции. Он подошёл ко мне, потряс за рясу и сказал: «надо снимать». Он же рассказывал, что когда у Т. П. умерла жена, то он играл на гармони и пел залихватские песни (???).

2. Александр Николаевич Шишёв вспоминал о Т. П. в [19]60-х годах:

а) о том, как он организовал в Камышлове юбилейное празднование годовщины издания Миланского эдикта;

б) о том, что когда белые пришли в Камышлов, то Т. П. скрывался в лесу и, чтобы спасти семью от голода, делал игрушки и тайно продавал их;

в) о том, что когда у Т. П. был при смерти один из сыновей, то он «взывал» к богу с мольбой о спасении его подобно Василию Фивейскому в одноимённом рассказе Леонида Андреева. Он верил… и испытывал бога.

3. Михаил Михайлович Щеглов сообщал, что Т. П. после [19]30-го года переехал в Шадринск, там работал внештатным пропагандистом при райкоме партии, имел небольшой дом.

4. Иван Степанович Богословский сообщал, что Т. П. по национальности был осетин.

5. Владимир Павлович Бирюков сообщал, что по архивным данным Т. П. был уроженцем г. Осы.

Получилось так, что трудно было разобраться во всех этих сообщениях, где в них сущая правда, а где домыслы, а о происхождении Т. П. можно было сказать в вопросительной форме: «род же его кто исповесть?» Существует, однако, один человек, который, как видно, поклялся производить «раскопки» о Т. П. до последнего конца. Пожелаем ему полного успеха в этом деле» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 140 об.-143 об.

Автор имеет в виду А. Н. Шишёва.

В очерке «Тихон Петрович Андриевский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «Нельзя думать, что он совершил своё salto mortale в целях приспособления и карьеры, потому что процесс перехода его на новые позиции начался ещё до рокового момента, т. е. до революции. Ещё в гимназии начался этот процесс. Для людей, не знавших его внутренней природы, его характера, он мог показаться и казался интриганом, шулером, карьеристом, изменником, «попом-расстригой». Такова была логика бурных событий того времени. В тридцатых годах в Шадринске встретились два деятеля Пермской дух[овной] семинарии: Н. И. Знамировский в сане архиерея и Т. П. Андриевский – в чине внештатного пропагандиста по партийной линии. Какая ирония судьбы! [Вероятно, автор имеет в виду не реальную встречу, а, скорее всего, гипотетическое присутствие обоих – в одном городе и примерно в одно время. – Ред.]. Оба они шли сначала по одной дороге: оба окончили курс в Казанской дух[овной] академии, вероятно, с одним и тем же результатом в их психологии и настроенности; оба, несмотря на некоторые различия в их деятельности, шли по одной стопе проповедования «слова божия», а вышли на диаметрально противоположные позиции. В этом сказалось глубокое различие их натур, причём натура Т. П., несомненно, была глубже и многограннее, чем у Н. И. Это и обнаружилось, когда в почву под ними запущен был глубоко плуг, поднявший наверх подпочвенный слой, то, что было скрытно и обнаружилось при перевёртывании пласта.

Т. П. сделался легендарным лицом, причём легенды получились причудливыми. Он не происходил из Осы – это, несомненно. Был ли он осетином? Очень сомнительно. Что он был знаком с Кавказом и обычаями кавказских народностей – это он сам подтвердил, когда строил молитвенный дом по кавказскому методу. Но это ещё не является аргументом для вывода о том, что он был кавказец. Что он организовал семейный быт по типу быта какой-то кавказской народности – это тоже ещё не абсолютный аргумент: так строили семейную жизнь и русские. Иллюстрацией к этому является «Гроза» А. Н. Островского. А вот то, что он сам совершил над собой революцию, это – русская национальная черта. Ещё И. С. Тургенев в своём рассказе «Хорь и Калиныч» при описании характера Хоря отметил, что русский человек не прочь иногда поломать себя, и указал, как например этого, на маститую фигуру Петра I-го» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 150 об.-151 об.

Из письма В. П. Бирюкова В. А. Игнатьеву от 25 декабря 1962 г.: «Андриевский и Знамировский во времени не встретились в Шадринске: первый исчез раньше, а второй явился уже потом, так что личной встречи произойти у них не могло, а было бы интересно, если бы она произошла. В Камышлове Андриевский что-то куролесил по литургической почве, если так можно выразиться, а в Шадринске он начисто отрицал всё старое. И, тем не менее, когда в 1929 году уезжал из Шадринска, вскользь сказал, что не то и не так делают советские богоборцы, а как, ничего не сказал. Словом, антирелигиозная работа у нас его не удовлетворила. Тихону надо что-то ещё, а что, я никак понять не мог, если не строить догадки, что надо перестраивать наш, советский быт. И одно несомненно, что Тихон – тип мятущийся» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 414. Л. 1.