Александр Васькин - Москва 1812 года глазами русских и французов

Нет уже сомнения, что Кремль подкапывают, чтобы взорвать на воздух, возят туда множество пороха, а оттуда вывозят землю. Одни Французы там работают, и в Кремль не пускают даже Немцев и Поляков-союзников.

Шталмейстер Загряжский, умышленно оставшийся в Москве, прислуживает Французам и бывает часто у Наполеона, в шитом своем мундире [36].

Московский купец Лаврентий Осипов поднес Наполеону много серебра на блюде. Дом его не велено трогать, а ему препоручено продовольствие города. Он брался с тем, чтобы ему дали нужное число подвод, но Наполеон велел ему сказать, что он сих уговоров не знает и что велит его повесить [37].

С Ивановской колокольни крест снят, а равно и глава, и поставлен там телеграф.

В Москве была слышна 2-го необычайная пальба целый день по Петербургской и Смоленской дороге. Французы были в большом унынии целый день.

14 000 неприятельского войска, бывшего с маршалом Неем в Богородске, бежало вдруг в Москву с таковой поспешностию, что брошены были телеги с сухарями и порохом, и уведены токмо отпряженные от них лошади, ранцы, сушившееся белье – все было брошено. Причина сего скоропостижного бега должна быть важна.

Отряд корпуса г. Винценгероде разбил Французов, бывших в числе 3000 сл. 4-мя пушками, в Дмитрове, и выгнал их из города с большою потерею убитыми и ранеными и пленными.

Верейские, Можайские и Рузские и других городов мужики ездят на Бородинское поле сражения, собирают там лежащие ружья и другие оружия и раздают их подмосковным мужикам, знакомым – безденежно, а прочим продают за самую дешевую цену, как-то: 10 коп. за ружье, 2 коп. за пику и проч. Таким образом значительное число крестьян вооружено и действует ежедневно на пагубу врагов. Все почти французские фуражиры попадаются в руки крестьян, кои их или убивают, или отсылают партиями в ближайшие казацкие посты. Французы очень жалуются на сие, говоря, что сей образ делать войну противен всем постановлениям военным. Также жаловался г-ну Милорадовичу Неаполитанский король, что по нему стреляют, когда он объезжает свои передовые посты.

Открыты три кабака в Москве, работу производят в них Русские, а деньги собирают Французы.

Выходец один, аптекарь арбатский, оставивший Москву 4-го числа октября, видел въезд Наполеона в город, 3-го числа поутру, в десять часов. Все было пусто на улицах, и у окон не было ни одного лица. Наполеон ехал верхом, в сером капоте, без знаков отличия, с маленькою трехуголкою.

От Никитских до Тверских ворот – 8 домов; от них вниз до Охотного ряда – большая часть строений целы. Равно Малая Дмитровка, Кузнецкая, Лубянка, часть Сретенки, Мясницкая, Покровка, Воспитательный дом, Шереметева странноприимный дом, вся почти линия от Тверских до Покровских ворот, также по левой стороне от них, около Харитонья в Огородниках, на Гороховом поле и дом графа Разумовского остались целы. В Немецкой слободе и в других улицах: дом, где главный военный гошпиталь, казенные казармы; на Старой Басманной – дом графа Румянцева, Демидова, князя Куракина, Салтыкова, Аникеева, купца Александрова; на Новой Басманной – княгини Куракиной; на Гороховой улице – купцов: Суслова, Александрова, Колокольникова, г-жи Волковой, Мациевой, Зверевой, купца Сухова и более 200 домов мастеровых иностранцев не повреждены пожаром. За Москвой-рекой, в частях: Новинской, Пятницкой, Якиманской, Пречистенской и Хамовнической осталось в целости около 700 домов. Хамовнические казармы, Голицинская, Петропавловская больница, скотный двор, принадлежащий Воспитательному дому, винный магазин, почти все монастыри и все церкви охранялись от пожара. В Кремле все соборы, Иван Великий, сенат, оружейная новая и частию арсенал целы. На Пречистенке один дом Львова цел, и у Арбатских ворот – дом князя Хованского. Половина Тверской цела.

Стараниями и умными распоряжениями г. м. Бенкендорфа порядок в городе совершенно восстановлен. Почти все мертвые тела и лошади похоронены, отчего миновалась бывшая в городе сильная вонь. Город – под управлением трех временных полицмейстеров: полковников Гурича, Оленина и майора Гельмана до прибытия московских чиновников.

Все те, кои служили Французам, числом 53 человека, взяты под надзор.

Сперва резал народ остававшихся Французов, но теперь говорят: не стоит рук марать. Мужики отдают их живых казакам на руки.

Из повозок генералов и даже фельдмаршалов берут, по приказанию Наполеона, лошадей и впрягают их в пушки, со всем тем много оных находят брошенных по дорогам.

К. Кутузов с главною квартирою – в селе Дьякове, между Старым Ярославцем и Калугой, и идет к Медыни, а Наполеон вынужден пробираться к Можайску.

Бонапарте хотел уехать во Францию, оставляя армию Бертье на руки, но сей отказался, а равно Даву, Мортье и Ней и объявили, что и они уедут, ежели он армию оставит. Он объявил, что пойдет с гвардиею своею зимовать в Варшаву, но и на сие генералы и так бунтуют и их не слушают.

По перехваченным письмам Наполеона, и кои все посланы к Государю, видно, что он с 27-го августа не имеет известий из Франции. Также перехвачены все планы намереваемых им операций, что и послужило к одержанной г.л. Витгенштейном победе, коею взят штурмом Полоцк и за кою пожалован генералом от кавалерии.

В Москву стекается множество народа и привозят всего в изобилии, но продают довольно дорого еще.

Найдено в казенной палате и в банке меди на 563 000 р. Деньги сии к удивлению уцелели, но из оных наши мужики успели вывезти 17 000 р., кои большею частию уже отысканы.

Соборы и все церкви заперты до прибытия Августина [38].

Из Чудова монастыря выгнали лошадь, которая тотчас издохла: видно, была там забыта Французами.

Наполеон призывал к себе г-на Тутолмина, остававшегося в Воспитательном доме, и сказал ему: «Вы видели сами пожары, в Москве горевшие. Напишите вашему Императору, что это не я зажигал, а зажег все гр. Растопчин». На что Тутолмин отвечал: «Император не поверит мне, чтоб гр. Растопчин зажег город, где у него у самого два дома; а ежели это так или инако, Государь без меня узнает истину». После сего ответа Тутолмин был прогнан.

Оставлено неприятелем орудий и воинских снарядов:

В Кремле:

2 орудия с лафетами, кроме больших, оставленных

по-прежнему у ворот арсенала. 2 – без лафета.

204 ящика с патронами и пушечными зарядами.

6 лафетов.

39 понтонных лодок.

7 лафетов с канатами и якорями.

9 кузниц.

53 полковые фуры.

8 фур с лопатами и кирками.

В укрепленном им Новодевичьем монастыре: 2 пушки. 3 бочонка пороху.

Церквей – 329.