Светлана Фалькович - Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века

Хотя собрание Огула согласилось с требованиями радикалов, Лелевель отказывался выполнять это постановление, доказывая, что оно спровоцирует власти и вызовет репрессии. В результате оно было отменено, но оппозиция продолжила борьбу. От ее имени Плужаньский на собрании 16 марта 1832 г. представил соображения о помехах делу демократии и объявил о роспуске Комитета и Огула в связи с отсутствием у ПНК социально-политической программы, а также доверия к его членам в среде как консерваторов, так и демократов. Поскольку большинство с этим не согласилось, Т. Кремповецкий и А. Туровский вышли из состава ПНК, а Плужаньский, Яновский и А. К. Пулаский – из Огула. 17 марта 1832 г. эта пятерка провозгласила создание Польского демократического общества (ПДО), к ним присоединились еще 17 радикалов из «Тарана», в том числе Зенон и Александер Свентославские, Рох Рупневский, Адам Пищатовский, Леонард Реттель, Кароль Крайтсир и другие. Большинство инициаторов создания ПДО являлись в прошлом лидерами варшавского Патриотического общества, а по социальному составу эта организация была одной из наиболее сплоченных: три четверти ее членов принадлежали к мелкой шляхте и одну четверть составляла радикальная интеллигенция, происходившая из мелкого мещанства и крестьян. В этой среде, тесно связанной с карбонарской «левицей» из Верховного всеобщего шатра, ощущалось влияние идей Бабёфа и Буонарроти – лозунгов утопического аграрного коммунизма, социальной и политической революции в опоре на трудящихся и на народы, борющиеся с деспотизмом. Все это нашло отражение в Акте создания ПДО. Основным автором этого Манифеста был Т. Кремповецкий, непосредственно связанный с Буонарроти. Активное участие в его написании принимали также Я. Н. Яновский и В. Гельтман. В Манифесте говорилось о том, что Польша погибла по вине «эгоистов» – шляхты, не желавшей «превратить национальное польское дело в дело крестьянского люда». В «мелком крестьянине и ремесленнике» авторы Манифеста видели демократический идеал и стремились сделать Польшу страной миллионов свободных граждан. Провозглашался лозунг: «Все для Люда и через Люд!». В качестве конкретной задачи и необходимого условия борьбы за Польшу выдвигались идеи ликвидации сословий, отмены барщины, но социальная революция должна была свершиться «без убийств и поджогов». Шляхте предлагалось в собственных интересах отдать народу то, что у него отнято. Я. Н. Яновский подчеркивал, что при демократическом строе привилегии невозможны, так как основное условие демократии – равенство гражданских и политических прав; свобода должна быть у каждого, нужно «распространять принципы свободы» и «конспирировать против абсолютизма» для завоевания свободы родины.

Основатели Польского демократического общества заявляли, что «будут стараться объединить интересы Польши с интересами человечества», которое не должно быть разделено: нужно сплотиться под знаменем общей свободы и общего добра, ибо «один только народ Европы не сможет сохранить обретенную свободу, если будет окружен грозными соседями, деспотизмом и темнотой». Олицетворением «грозных соседей, деспотизма и темноты» для авторов Манифеста являлся царизм. Видя единственную «возможность потрясти восточное варварство» в том, чтобы «сблизить народы, посеять семена свободы и равенства в общественной жизни на тех просторах, куда до сих пор деспотизм выводил толпы для уничтожения свободы», они подчеркивали, что ее утверждение в Польше поколебало бы устои деспотизма и «грозило бы вырвать скипетр, удерживаемый в его руках лишь темнотой и рабством». «Польский народ, – говорилось в документе, – народ вольный и свободный, но народ целостный, сумеет и русских воодушевить стремлением к общественной жизни, ибо единственное призвание Польши и единственная ее обязанность перед человечеством – нести в глубины Востока подлинное просвещение и понятие о правах человека». Исходя из этого принципа, существование Польши объявлялось «потребностью цивилизации, счастья и мира в Европе». «Польша, – заявляли авторы Манифеста, – есть и будет ее форпостом, защитой, но не только для того, чтобы отражать натиск варварства в кровавых боях, а для того, чтобы ослабить его силы путем благотворного распространения общественного равенства, свободного и равного пользования вольной жизнью, […] чтобы вырвать рабов из тьмы, обращая их в людей, постепенно отнимать оружие, которым деспотизм до сих пор еще угрожает человечеству». В Манифесте подчеркивалось, что отвечать своему призванию сможет лишь «свободная и независимая Польша», а ее будущее «зависит от будущего других европейских народов, и их обязанностью является поднять ее, обеспечить ее существование. Но выполнения ими этой обязанности можно требовать, когда Польша включится […] в общий прогресс, когда и в ней будут развиты законы человечества в самом широком их значении, когда ее цели, ее стремления будут согласоваться со стремлениями и целями передового европейского просвещения, то есть когда она будет стремиться обеспечить в обществе счастье подавляющего большинства ее жителей». «Трудящимся, – писал Туровский, – будет принадлежать мир. Работник не будет […] пролетарием, подвергающимся тирании, как ныне, но будет жрецом новой жизни […]. Пролетариям принадлежит мир и будущее. Они сосредоточат под своей производственной властью все источники существования. Такова сегодня тенденция европейских масс». Из этих демократических постулатов вытекала социалистическая идея «обобществления земли и ее плодов», но она отражала взгляды лишь «левых» элементов в ПДО, большинство же стояло на позиции социального компромисса, которая сопровождалась антишляхетской риторикой 24. В «Кратком политическом катехизисе», изданном в 1834 г., говорилось, что шляхта «сформировалась в варварских веках во вред человечности, обсыпала общественное тело, как нарывы тело Лазаря». Разъяснялось, что «плоха не вся шляхта, но зло лежит в ее основе, в самой шляхетской системе», и потому шляхетская Речь Посполитая была «отвратительной». Выступая против шляхетских привилегий, Польское демократическое общество требовало уравнять крестьян в правах и наделить их землей в собственность. «Освобождение люда от зависимости, передача ему в собственность отнятой у него земли» – этот лозунг, провозглашенный в Манифесте, должен был стать первым призывом к бою. Он содержался и в воззвании ПДО «К гражданам солдатам!» от 12 сентября 1832 г., где говорилось: «Земля, которую обрабатывают крестьяне, принадлежит им на правах собственности. Освободившись от барщины, […] они не будут бедны. Им полагается просвещение […], полагается участие в установлении законов». Польское демократическое общество боролось также за права солдат: в июле 1832 г. оно выступило с проектом выборов центральной власти для решения дел эмиграции путем всеобщего голосования, в котором участвовали бы на равных солдаты и унтер-офицеры 25.