Аркадий Казанский - Данте, «Комедия». История, застывшая в Слове. Книга 1. «Ад». Комментарии Аркадия Казанского

Жирным шрифтом выделен текст, на котором стоит акцентировать внимание.

В случае с Данте это обусловлено полностью, – даже искушённые исследователи творчества и жизненного пути Великого Поэта предлагали различные датировки времени его жизни, равно, как и времени жизни, и существования реальных прототипов исторических лиц, упомянутых в «Божественной Комедии».

Строки читались неожиданно легко, рождая в голове такую массу образов, что приходилось только восторгаться мастерству переводчика Данте на русский язык – Михаила Леонидовича Лозинского (1886—1955 годы). Прочитав предисловие, искренне удивился, – я читал первый полный перевод «Божественной Комедии» Данте на русский язык, оконченный Михаилом Леонидовичем в 1946 году, на 60-м году жизни. Более того, за этот перевод он получил Государственную премию СССР, – исключительно выдающееся событие того времени.

В 1946 году, когда Н. С. Тихонов пришёл к Сталину за утверждением кандидатов на Сталинские премии, между ними произошёл такой разговор. «Какое главное литературное событие года, товарищ Тихонов?», – спросил Сталин. «Несомненно, выход в свет, наконец-то в полном виде, перевода «Божественной Комедии» Данте, товарищ Сталин. Большой положительный резонанс у нас и за рубежом. Переводчик, – Лозинский». «Это действительно хороший перевод?» «Выдающийся». «Почему Лозинского нет в списке кандидатов?» «Видите ли, товарищ Сталин, в «Положении о Сталинских премиях» сказано, – они присуждаются только за оригинальные произведения». «Ну что ж, если нам мешает Положение, мы его изменим». Дополнение к списку, сделанное сталинским карандашом: «Лозинский – 1», то есть премия первой степени, не только вывела М. Л. Лозинского из списка потенциальных «врагов народа», но и открыла другим переводчикам дорогу к государственным лаврам. Некоторые переводчики получили по две и по три премии. Но в 1946 году М. Л. Лозинский стал первым переводчиком, которому: «за образцовый перевод в стихах произведения Данте «Божественная Комедия» была присуждена Государственная (Сталинская) премия I степени.

Взвесив расстояние в 647 лет от 1299 года, когда, как считалось, Данте Алигьери начал создавать своё произведение, до 1946 года, и 4 года от 1946 года до моего рождения в 1950 году, искренне подивился столь огромной разнице. Более того, понял, – Михаил Леонидович – мой современник – мне шёл 5-й год, когда он ушёл из жизни.

Жаль, – в школьные программы нашего времени не входило изучение этого величайшего творения мировой мысли, но приношу искреннюю благодарность Судьбе, – я открыл его именно в этот период жизни, в этих жизненных обстоятельствах. В противном случае, ознакомившись с произведением в школьные годы, никогда не раскрыл бы его снова, не имея привычки перечитывать раз прочитанные книги.

Теперь, имея за спиной груз прожитых лет, накопленные знания и опыт во многих отраслях науки и техники, изучив теорию и познав практику стихотворчества, прочитав многих поэтов «от корки до корки», пережив смену нескольких эпох и строев в собственной стране, смену правителей СССР, а потом РФ от Сталина до Путина с Медведевым, могу сказать про себя, – я созрел для исследования феномена Данте.

Что бросилось в глаза при прочтении «Божественной Комедии»? Нет, не «страшные» картины адских мучений и казней, не классификация человеческих грехов и пороков, не круги Ада, Чистилища и Рая. Увидел прекрасные картины звёздного неба, строения Солнечной Системы, многочисленные отражения научных, культурных, технических достижений человечества того времени! Глубоко поразил язык произведения – краткий, насыщенный, сжатый, аллегоричный, до того точный, что создаваемые ограниченными мазками картины, ассоциативно рождали в сознании великолепные законченные, многокрасочные образы.

Неожиданно для себя, прочитав часть «Ада», где поэты проходили «злые щели», увидел явственно в этом блестящее описание огромного завода, на котором «души» под надзором «бесов» занимались изготовлением (отливкой) огнестрельного оружия (пушек, мушкетов и т.п.) Процесс изготовления описан настолько реально, что можно было ощутить жар плавильных печей, сверкание льющегося расплавленного металла, жар готовой отливки, шипящей, когда на неё плюнешь, вязкость смолы и воска, ужасающую вонь сероводорода и других удушливых газов, сопровождающую этот процесс, услышать рёв огня, хлюпанье клея, грохот выстрела, увидеть дым и огонь пушек при контрольных стрельбах и т. д. На этом фоне сновали покрытые чёрной копотью люди, на лицах которых сверкали только белки глаз и зубы.

Ясно вспомнил практику в литейном цехе завода, когда, будучи студентом, устроился там подработать. Чёрная земля для опок, чёрный дым из печей, чёрная сажа покрывала всё. К чему ни прикоснёшься, тут же получаешь «чёрную метку». К середине смены и руки, и лица, на которых сверкали только белки глаз и зубы, были чёрными у всех до одного. А как тщательно и долго все потом мылись под душем! Когда посмотришь на выходящего с работы литейщика, не заподозришь, -час назад его было не узнать, даже посмотрев на него в упор, только если по голосу, но и это не очевидно, -, чтобы перекричать рёв мартеновской печи, в литейке больше изъяснялись знаками или громким криком.

Не стоит искать Ад на «том свете». Сходи на ближайший крупный металлургический завод или электростанцию, работающую на каменном угле, и окунись в раскалённые будни душ, которые там работают.

Ясно было одно, – в 1300 году не было ещё огнестрельного оружия, порох ещё не был изобретён, таких заводов просто не могло быть. Максимум существовали кузницы, в которых ковали мечи и копья. В кузницах, конечно, тоже условия были, как в Аду, но они не были такими огромными; труд этот выполняли кустари-одиночки, вроде Олимпийского бога-кузнеца Гефеста (Вулкана).

С того момента задумался глубоко: «О чём сообщил нам Великий Поэт? Что он хотел сказать человечеству этой книгой?», написанной настолько гениально и неповторимо, что её заслуженно назвали: «Божественная».

Прежде чем приступить к анализу произведения Данте, посчитал нужным ознакомиться с творениями его великих предшественников, которых он называет, – Гомера, Вергилия, Горация, Овидия, Лукана и других. Вечерами открывал и читал «Илиаду» и «Одиссею» Гомера, «Энеиду», «Буколики и Георгики» Вергилия, «Метаморфозы» Овидия, произведения Горация и «Фарсалии» Лукана. Вопросов при этом рождалось больше, чем ответов. Но, приняв за руководство к действию высказывания Горация: «Sapere aude» = «Решись быть мудрым» и «Capre diem» = «Береги день (сегодняшний)», стал посвящать всё свободное время изучению и расшифровке великого произведения. В этом очень помог безлимитный доступ к ресурсам Интернета. Оглядываясь назад, понимаю, – без этих ресурсов не смог бы пройти и малой части пути.