Александр Рупасов - Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934

Обращения полпредов зачастую вызывались кадровыми вопросами или носили личный характер [98] В этом случае полпреды и советники чаще адресовались к секретарям ЦК ВКП(б), руководившим работой Оргбюро и Секретариата ЦК (Постышеву, Кагановичу, позднее Ежову). См., например: Письмо И.М. Майского Л.М. Кагановичу, 24.11.1930. – АВП РФ. Ф. 010. Оп. 1. П. 4. Д. 79. Л. 69–70 (об оставлении на своем посту торгпреда Давыдова). , однако в большинстве выявленных случаев касались общих проблем взаимоотношений с отдельными странами или даже советской внешнеполитической стратегии. В декабре 1928 г., «узнав об образовании комиссии Политбюро по вопросу о военном сотрудничестве с немцами», полпред Крестинский направил Сталину, Ворошилову и Литвинову «подробное письмо, в котором изложил свой взгляд на это сотрудничество, высказываясь, в общем, за сохранение и дальнейшее его развитие». Полгода спустя, в письме Ворошилову он подверг критике «целый ряд посылок, из которых делаются те или иные заключения», и предложил свое видение общемировой ситуации (от англо-американских отношений НО положения на Дальнем Востоке) [99] Письмо Н.Н.Крестинского К.Е.Ворошилову (копии Я.К.Берзину, Б.С. Стомонякову), 21.7.1929. – РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 100. Л. 163–167. Адресацию своего второго письма полпред объяснил следующим образом: «У меня есть потребность вновь высказаться по опросу о сотрудничестве применительно к сегодняшней политической обстановке. Но так как вопрос не вышел еще из пределов военного ведомства и, может быть, будет решен без инстанции, то я не направляю моего письма т. Сталину, а пишу лишь Вам с посылкой копий в НКИД т. Стомонякову и т. Берзину, которому непосредственно подведомственны сношения между Красной Армией и Рейхсвером» (РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 100. Л. 163 об.). . Его преемник Л.М. Хинчук летом 1933 г. направил Л. М Кагановичу письмо (в единственном экземпляре) о положении в Германии и советско-германских отношениях, главным образом для того, чтобы предостеречь Политбюро: «… сближаясь с Францией, Польшей и другими государствами, не следует прежде времени сбрасывать маску и начинать безудержную антигерманскую кампанию» [100] Письмо Л. М. Хинчука Л.М. Кагановичу, 7.7.1933. – Там же. Ф. 17. Оп. 120. Д. 107. Л. 84–87. . Примером обращения к руководству Политбюро с инициативным проектом является предложение полпреда в Праге организовать «Институт советской культуры» в Европе [101] Записка А.Я. Аросева И.В. Сталину, В.М. Молотову, Л.М. Кагановичу, 14.8.1932. – Там же. Д. 43. Л. 5–6. .

Наряду с письмами и инициативными записками в «инстанцию», известны факты представления полпредами специальных докладов по поступавшим из Кремля запросам. Так, летом 1931 г. полпред в Хельсинки И.М.Майский направил Генеральному секретарю подготовленный по его указанию обширный доклад о деле Сурена Ерзинкяна (торгпреда-растратчика и невозвращенца, близкого А.И.Микояну) [102] Доклад И.М. Майского И.В. Сталину, 20.8.1931 («лично»). – АВП РФ. Ф. 05. Оп. 11. П. 79. Д. 101. Л. 1—24. . Письмо-доклад могло быть написано по следам беседы полпреда с руководящим деятелем ЦК. «Дорогой Николай Иванович! В разговоре со мной Вы под конец сказали, чтобы я изложенное мною устно коротко сформулировал на бумаге, для того, чтобы можно было потом проверить, что и как из отмеченного мною поддается практическому осуществлению», – начинал свой доклад Ежову полпред в Чехословакии С.С.Александровский [103] Доклад С.С. Александровского Н.И. Ежову, 31.3.1936 (копия). – Там же. Ф. 010. Оп. 11. П. 77. Д. 118. Л. 31. Содержание цитируемого документа подтверждает вывод о том, что «не входя формально даже в состав Политбюро, Ежов принимал активное участие в его работе» (О.В. Хлевнюк. Указ. соч. С.161). . Призывы Александровского к активизации советской политики в Центральной Европе (1935–1936) встречали понимание руководителей НКИД, которые передавали в Политбюро его доклады и соображения, сопровождая их собственными комментариями [104] См.: Сопроводительная записка Н.Н. Крестинского И.В. Сталину (копии К.Е. Ворошилову, Л.М. Кагановичу, Г.К. Орджоникидзе, В.Я. Чубарю), 2.8.[1936]. – АВП РФ. Ф. 010. Оп. 11. П. 77. Д. 118. Л. 58; Письмо Н.Н. Крестинского С.С. Александровскому, 26.9. 1936 («только лично»). – Там же. Л. 74. .

Объем и характер освоенных источников недостаточны для суждения о том, в какой мере предложения и информация, поступавшие от советских представительств за рубежом, влияли на образ действий Политбюро. Однако лишь небольшая часть таких обращений послужила непосредственным поводом для принятия постановлений. В представленной выборке имеются четыре решения Политбюро, применительно к которым можно говорить об этом с большой долей уверенности. Политбюро согласилось с одним таким предложением (в формулировке НКИД) [105] См. решение «Предложение т. Антонова-Овсеенко» от 12.8.1929 (раздел 1). , заслушало полпреда и торгпреда наряду с другими докладчиками [106] См. решение «О Литве» от 23.5.1929 (раздел 1). , «сняло вопрос», поднятый НКИД по настоянию полпреда [107] См. решение «О Чехо-Словакии» от 10.5.1931 (раздел 1). , подтвердило правильность директивы НКИД полпреду, апеллировавшему «в сессию» [108] См. решение «О Польше» от 25.1.1930 (раздел 1). . Общий расклад, таким образом, оказывался не в пользу инициативы с мест. Судя по имеющимся материалам, в конце 20-х – первой половине 30-х гг. Политбюро было склонно считаться с настояниями лишь немногих, влиятельных полпредов (Антонова-Овсеенко, Довгалевского, Сурица, Трояновского), предпочитая работать в тесном контакте с руководством наркомата по иностранным делам.

Формирование повестки Политбюро. Возможность внесения в Политбюро практически неограниченного количества представлений по крупным и частным вопросам, множественность органов и лиц, имевших право (или претендовавших на него) обращаться к высшему органу, придавали большую значимость формированию повестки Политбюро.

При рассмотрении запросов по международно-политическим делам руководство Политбюро учитывало невозможность соблюдения ригористических норм заблаговременного представления письменных материалов и нередко шло навстречу НКИД. В ходе советско-латвийских переговоров о пакте ненападения (Рига, январь 1932 г.) руководитель делегации Стомоняков запросил разрешение отступить от намеченной линии в пользу некоторых уступок латышам. Исполняющий обязанности наркома обратился к Сталину с запиской, указав на желательность «разрешить вопрос сегодня» [109] Записка Н.Н. Крестинского И.В. Сталину, 28.01.1932. – АВП РФ. Ф. 09. Оп. 7. П. 55. Д 5. Л. 2–4. . Предложение НКИД было включено в повестку дня состоявшегося в тот день заседания Политбюро (окончательного решения, впрочем, принято не было) [110] См. решение «О Латвии» от 28.1.1932 (раздел 1). .