Феликс Арский - В стране мифов

И с тех пор Эхо обречена лишь откликаться на чужую речь, повторяя жалкие концы слов. (В Олимпии был даже выстроен портик, получивший название Портика Эхо: голос в нем повторялся до семи раз!)

Почему же никто не видел эту злосчастную нимфу? Оказывается, она превратилась в камень, иссохнув от безнадежной страсти к самовлюбленному Нарциссу. Правда, это была не единственная жертва надменного красавца: никого не любил он, кроме себя, многих нимф сделала несчастными его спесивая гордость. И, наконец, одна из отвергнутых прокляла его: «Пусть не ответит ему взаимностью тот, кого он полюбит!»

И Нарцисс влюбился — отчаянно, безумно и безнадежно. В свое собственное изображение. Он увидел себя в зеркале воды и с тех пор потерял покой. Сколько ни погружал он обе руки в волны, чтобы обнять себя, все было тщетно!

Он не ел, не пил, не спал, не в силах отойти от ручья, и таял буквально на глазах, пока, наконец, боги не послали ему спасительную смерть. А там, где склонилась его голова, вырос душистый белый цветок холодной, безнадежной красоты — нарцисс.

Первоначально миф о Нарциссе служил одной цели — объяснить происхождение этого цветка. Но отношение к мифам у греков постепенно менялось. Наивность древних сказаний становилась все более очевидной. И все чаще пытливые эллины искали в мифах ответа на совсем иные вопросы. Тот же миф о Нарциссе позднее рассматривался ими как своего рода приговор индивидуализму, созерцательному углублению в собственные переживания: красота для себя теряет всякий смысл и обречена на гибель.

Дочери финикийского царя Европе приснился странный сон: две женщины, две части света, яростно спорили из-за нее.

«Она родилась на моей земле, я воспитала ее», — утверждала одна. Ее звали Азией-в честь жены титана Прометея.

«Нет, ее именем будут называть меня», — возражала вторая, безымянная.

Царевна в тревоге пробудилась: шутка ли — ее имя хотят дать целому континенту! Обратилась она к отцу за советом, но ничего вразумительного от него не услышала.

Однажды, когда она с подругами бродила по прибрежному лугу, из моря вышел необыкновенный, златошерстый бык. Он был настолько эффектен, красив и кроток, что никому не внушал страха. Поэтому, когда он склонил колена перед Европой, будто приглашая ее взобраться к нему на спину, царская дочь со смехом уселась на него и предложила остальным девушкам последовать ее примеру. Но бык, видимо, не был склонен к подобным массовым увеселениям. Он вскочил на ноги и помчался к берегу.

Напрасно молила Европа о помощи — бык погрузился в волны и поплыл в открытое море. А вскоре царевна уже забыла о страхе и все больше и больше удивлялась. В самом деле, быки не имеют привычки плавать по морям. К тому же непонятно, почему с таким почтением приветствуют быка все обитатели Посейдонова царства, а сам владыка моря укрощает волны и обеспечивает безопасную дорогу путникам.

И тут, как обычно бывает в сказках, заговорил бык человечьим голосом и признался, что он не кто-нибудь, а сам Зевс, что он полюбил царевну и намерен сыграть с ней свадьбу на острове Крите — вдали от гневных взоров ревнивой хозяйки Олимпа.

Вот как объясняли в мифах название Европейского материка (впервые он был так обозначен в VI веке до нашей эры). И это общее правило: возникшие в глубокой древности географические наименования, обозначения народов связывались, как правило, с именами богов, героев или царей — тоже, разумеется, мифических.

Так появились названия, связанные с именами братьев Европы, которых отец отослал на поиски пропавшей сестры, запретив под страхом смерти возвращаться на родину без нее. Феникс ушел недалеко и на берегу Средиземного моря основал Финикию. Килик остановился на юге Малой Азии и стал царем Киликии. Кадм добрался до Греции, где построил крепость Кадмею, вокруг которой потом выросли Фивы.

Сыном единственной супружеской пары — Девкалиона и Пирры, уцелевшей после всемирного потопа, уничтожившего род людской, был Эллин. Его считали родоначальником греческого народа, он же дал имя сначала маленькому городку в Фессалии, а затем и всей Греции — Эллада.

Узнав о гибели своих сыновей от рук коварных Данаид, брат Даная, владевший обширным царством, раскинувшимся по берегам Нила, умер с горя, оставив, однако, память о себе в названии страны.

Имя его было Египт.

Царь дарданов Ил, одержав победу во Фригии, получил в награду 50 юношей и девушек и корову. Оракул повелел ему отправиться вслед за коровой и там, где она остановится и ляжет на траву, основать город. Животное дошло почти до моря и улеглось у подножия холма. Там Ил и начал строить крепость, получившую название Илион (Троя).

Столица Аттики была названа в честь Афины. И не без оснований. Когда-то с ней соперничал Посейдон, мечтавший получить во владение эту богатую область. Тяжба затянулась, и боги обратились к Зевсу. Но тот не пожелал брать на себя ответственность и переложил ее на плечи основателя Афин — царя Кекропа.

Настал день суда. Зевс постановил: власть будет принадлежать тому, кто принесет более ценный дар стране.

И тогда Посейдон, подняв трезубец, ударил им в гранитную скалу. Она раскололась, и оттуда хлынула вода.

«Отныне здесь вечно будет бить источник», — гордо произнес бог, уверенный, что ничего лучшего для города придумать нельзя.

Подняла копье Афина и вонзила его в землю. И тотчас же выросла вечнозеленая олива, усыпанная золотистыми плодами.

Кекроп был покорен. Он присудил победу мудрой дочери Зевса, обещавшей людям изобилие и радость.

Об этом споре греки никогда не забывали. На протяжении ряда веков они показывали трещину в скале — ту самую, которую оставил трезубец морского бога, и оливу, за которой тщательно следили и ухаживали. И им казалось естественным, что их город, который опекала богиня мудрости, покровительница ремесла, стал культурным центром тогдашнего мира, собравшим лучших поэтов, художников и ученых.

Жители других греческих полисов тоже считали себя избранниками богов. Каждый город гордился своими покровителями — будь то боги или легендарные герои, от которых происходил тот или иной народ. Жертвы приносились и умершим гражданам: они охраняли страну, если им продолжали оказывать почет.

«Совещайтесь всегда в присутствии большинства», — советовал оракул мегарянам, спрашивавшим, от чего зависит благополучие их города. Большинство же — это, естественно, покойники. Так поняли указание Аполлона жители Мегар и построили здание совета на месте погребения граждан. Чтобы увеличить число богов-покровителей, нередко даже переносили останки героев, похороненных вдали от родины.