Шарль Диль - Византийские портреты

Он начал с того, что отправил в ссылку фаворитов, отличенных ею раньше. Затем, по советам своего брата, он решительно захватил власть в свои руки и приказал императрице вновь запереться в гинекее и впредь воздерживаться от появлений в официальных выходах. В то же время он лишил ее евнухов и самых преданных ей женщин, а на их место приставил к ней, чтобы наблюдать за ней, других женщин, из своей собственной родни. Одному офицеру, преданному Михаилу, поручили нести при царице почетную службу, и скоро она была стеснена до такой степени, что не могла больше никого принимать, если заранее не было известно, кто таков посетитель и о чем он желает беседовать с царицей. Ей запретили даже выходить из ее покоев, гулять, отправляться в ванную без особого разрешения императора. Зоя была вне себя от такого обращения, но у нее не было никаких средств к сопротивлению. Тогда скрепя сердце она решила выказать перед бедой полную кротость, олицетворенное смирение; без жалоб переносила она все оскорбления и унижения, каким ее подвергали, не укоряя Михаила ни в чем, не обвиняя никого, приветливая даже с приставленными к ней тюремщиками. Но тем не менее после всего, что она сделала для своего прежнего любовника, удар, ее постигший, был столь же жесток, сколь неожидан.

Но еще тяжелее было ей то, что этот самый Михаил, так сильно ею прежде любимый, теперь отвращался от нее с ужасом и даже не хотел больше ее видеть. Помимо того, что он испытывал известную неловкость, отплатив такой неблагодарностью за все ее благодеяния, он чувствовал себя все более и более больным; припадки падучей становились чаще и сильней, и он постоянно боялся, чтобы припадок не случился в присутствии Зои. Затем, так как он не был плохим человеком, он испытывал угрызения совести и старался искупить свои грехи. Он жил исключительно в обществе монахов, окружал себя во дворце оборванцами-аскетами, подобранными им на улице, и смиренно, принося им покаяние, ложился спать у их ног на голой доске, положив под голову камень. Он строил больницы, церкви; особенно почитал он Димитрия, великого солунского святого; исключительно благоговел перед Козьмой и Дамианом, святыми целителями, пользовавшимися в Византии славой, что они излечивают от самых неизлечимых болезней. Но ничто не облегчало его страданий, не успокаивало его сомнений и {172} тревог. Тогда его духовные наставники, которым он исповедался в своих безумствах и преступлениях, повелели ему порвать всякие плотские сношения с женой. И он благоговейно исполнял их повеления.

В конце концов Зоя, лишенная всего, что любила, возмутилась. Она знала, что была популярна в столице как женщина и законная наследница империи, а также благодаря щедротам, которые она расточала в таком обилии. Итак, она возмутилась против образа жизни, который ей навязывали; вскоре она осмелилась на более решительный шаг: она, говорят, сделала попытку отравить первого министра, рассчитывая, что раз Михаил - она все еще его любила - будет освобожден от рокового влияния, он, вновь покорный, возвратится к ней. Попытка ей не удалась, и единственным результатом, какого она достигла, было ухудшение ее тяжкого положения. И так шло вплоть до самой смерти императора. Все более и более больной, еще больше ослабев от вспышки энергии, поднявшей его на короткое время на ноги для подавления восстания болгар, Михаил чувствовал, что умирает. Терзаемый угрызениями совести, желая по крайней мере окончить в благочестии свою жизнь, он в декабре 1041 года велел перенести себя в один из основанных им монастырей и, согласно обычаю многих византийцев, принял схиму, чтобы умереть в святости. Когда это известие дошло до императорского гинекея, Зоя, обезумев от горя, захотела еще в последний раз увидать мужа и любовника, которого не могла забыть, и, пренебрегая этикетом, не заботясь о внешней благопристойности, она бросилась пешком в монастырь, чтобы сказать ему последнее прости. Но Михаил, желая умереть в мире, холодно отказался принять женщину, которая его обожала и погубила. Вскоре за тем он скончался.

IV

Давным-давно, предвидя этот случай, евнух Иоанн принял надлежащие меры. Смерть Михаила IV, в силу самих обстоятельств, делая Зою полной и свободной распорядительницей верховной власти, должна была в силу тех же обстоятельств убить все надежды, какие этот великий честолюбец лелеял относительно своей родни. Поэтому он внушил брату еще при жизни назначить своим соправителем одного из их племянников, также носившего имя Михаила, и воспользоваться популярностью Зои, чтобы дать этому самозванцу законную инвеституру и таким образом пробить ему дорогу к власти. Поэтому старой императрице предложили усыновить этого молодого человека; и странное дело, несмотря на {173} все оскорбления, каким ее подвергали, Зоя была крайне счастлива исполнить желание, выраженное ее мужем. Торжественно в церкви влахернской Божией Матери в присутствии собравшегося народа она объявила перед святым алтарем, что принимает как сына племянника своего мужа, после чего новый царевич получил титул кесаря и стал наследником престола.

Как все члены его семьи, Михаил V был крайне скромного происхождения. Отец его был конопатчиком в порту: вот почему народ в столице, всегда склонный к насмешке, дал молодому кесарю прозвище Михаила Калафата, или конопатчика. Сам он был ничтожный человек: злой, неблагодарный, скрытный, полный глухой ненависти ко всем своим благодетелям. Дядя его, император Михаил, хорошо его знавший, не очень любил его, и хотя приблизил к престолу, но держал в стороне от дел и придворной жизни. Дядя его, евнух Иоанн, хотя племянник делал вид, что питает к нему большое почтение, тоже не доверял ему. Он действительно вполне оправдал все опасения.

Передача власти произошла, во всяком случае, без затруднений, когда умер Михаил IV. Старая Зоя со своей слабой душой, которую так "легко было покорить", по словам Пселла, готова была на все, что от нее требовали. Евнух Иоанн, ее прежний враг и преследователь, должен был только показать, что имеет к ней большое почтение; он бросился к ее ногам, заявляя, что ничто в государстве не могло быть сделано помимо нее; он клялся ей, что ее приемный сын, если вступит на престол, будет только называться императором, а вся полнота власти останется за ней. Околдованная льстивыми речами этой искусно разыгранной комедии, восхищенная тем, что так неожиданно увидит вновь почет и сможет вновь иметь влияние, Зоя согласилась на все, чего от нее хотели, и Михаил V был провозглашен императором.

Новый царь плохо отблагодарил всех тех, кто способствовал его возвышению. Он начал с того, что отделался от своего дяди Иоанна, назначив на его место первым министром с титулом новилиссима другого своего дядю, Константина. Затем он решил, что Зоя его стесняет. И он так же, как некогда Михаил IV, сначала выказывал своей приемной матери большое почтение: "Это моя императрица, монархиня, - повторял он, говоря о ней. - Я всецело принадлежу ей!" Но скоро он ее отстранил, урезывая сумму необходимых на ее расходы денег, отказывая ей в почестях, приличествовавших ее сану, удаляя ее в гинекей, где держал под строгим надзором, отнимая у нее преданных ей женщин, открыто издеваясь над ней. Окружавшие его приближенные прямо говорили, что он умно сделал бы, если бы лишил старую царицу престола, раз не {174} хочет испытать на себе судьбу своих предшественников. Михаил V решил, что он достаточно силен, чтобы попытать такое дело. Он думал, что пользуется популярностью в столице: разве во время праздника Пасхи народ не встречал его на улицах с таким неописуемым восторгом, что по всему его пути под ноги его лошади постилали дорогие ковры? Веря в свою счастливую судьбу, гордый тем, что осмеливался предпринять, презирая все советы, он 18 апреля 1042 года решил изгнать свою благодетельницу.