Андрей Павлов - Запасная столица

Крупным же планом запечатлены и лица дипломатов. Кто-то из военных атташе, в тонкой шинелишке и пилотке, приплясывает на холоде. Другой, тоже военный, судя по обличью, – японец, забыв о морозе, с пристальным напряжением всматривается в проходящие войска. А может быть, это военный атташе Турции. Он уже осведомлен, что турецкая армия находится в боевой готовности. В 1942 году, когда немецкие войска ворвутся на Кавказ, 26 дивизий будут сосредоточены у границ Закавказья в, ожидании благоприятного момента…

Вечером, как и всегда бывало, состоялся прием и ужин. И вот на нем-то!.. Дипломаты, журналисты спрашивают хозяев: «Где вы взяли столько техники?», «Откуда такие большие резервы?», «Откуда авиация?»

Ведь парад продолжался полтора часа! Как никогда долго.

Вот эти вопросы послов, военных атташе и корреспондентов зарубежных изданий и составили главный ответ: ради чего же Сталин наметил и осуществил в провинциальной Самаре мероприятие чрезвычайной по тому времени – нынче можно утверждать -исторической! – важности. Дипломатические миссии информировали свои правительства: у России есть, воочию, свежие, хорошо вооруженные резервы, техника, и уже в недалеком будущем следует ожидать перемен на фронтах. Несомненно, что донесения послов Великобритании и США сыграли положительную роль в трудных переговорах о помощи России оружием и стратегическими материалами по ленд-лизу, имевшем первостепенное значение. И наверное, еще более важную ценность представляли телеграммы и развернутые информации о параде от послов Турции и Японии своим правительствам, с военно-корыстным интересом всматривавшихся в развитие военных событий в России. В декабре 41-го года Рихард Зорге еще раз, после сентябрьского сообщения, подтвердил: «Япония войны не начнет».

Не менее важно и еще одно обстоятельство: торжественный парад войск Красной Армии оказался для трудящихся Самары, выпускавших самолеты, подшипники, оружие, боеприпасы, укрепляющим дух событием, вроде бы весомой добавкой к скудной хлебной норме.

Можно только представить себе, каково было смятение от известия о парадах в Москве, Самаре и Воронеже у генералитета германской армии, в Ставке. Надо полагать, пропагандистские органы Геббельса об этих событиях в России умолчали.

Генерал Д. Ортенберг, бывший тогда редактором газеты «Красная Звезда», вспоминает в книге «Июнь – декабрь сорок первого»:

«…Совсем ведь недавно в редакцию поступали материалы о готовящемся параде на Красной площади немецко-фашистских войск. Такие данные содержались в трофейных документах, показаниях пленных, радиоперехватах берлинской пропаганды… Некоторые генералы и офицеры вермахта поспешили вытребовать из Берлина и иных городов Германии свое парадное обмундирование. Другие сообщали, что скоро у них будут теплые московские квартиры, что после взятия Москвы им обещали отпуск…»

История распорядилась по-своему. Торжественный парад войск Красной Армии в Москве, Самаре и Воронеже, без всяких преувеличений, можно приравнять к крупномасштабной операции и победе на фронте.

Меня заинтересовал вопрос, не праздный. Как же пресса союзников отозвалась о чрезвычайном событии в Самаре? О параде 7 ноября 1941 года? Прекрасный материал, с раздумьями и публицистикой, для журналистов, скучающих от безделья. В Российской Государственной библиотеке – теперь так именуется библиотека имени Ленина -попросил я поднять английские и американские газеты за ноябрь-декабрь 1941 года. К моему удивлению, очень скоро оказались в моих руках «Дейли телеграф», «Нью-Йорк геральд трибюн», «Нью-Йорк таймс», «Таймс». Листал я пожелтевшие пыльные страницы в поисках репортажей, фотоснимков. Попадалось глазу все что угодно: коммерческие объявления, реклама модной парфюмерии, одежды, мебели, светские сплетни о кинозвездах тех лет. О войне в России – очень мало. Едва различимые карты фронта в районе Москвы, сведения об оставленных врагу русских городах. О параде – ни слова. Опрометчиво!

Осенью же 1941 года в Самаре, подтверждая ее новое назначение – стать запасной столицей, происходило другое знаменательное событие: в полном напряжении сил и средств шло строительство бункера-убежища и одновременно рабочего кабинета для Верховного главнокомандующего Сталина.

Разумеется, даже и самые любопытные самарцы ровным счетом ничего не знали о сверхсекретных работах в городе. Исключая, конечно, партийное высокое начальство. Да и мы, современники, узнали о существовании в центре Самары под землей так называемого ныне «сталинского бункера» всего-то несколько лет тому назад. Сейчас здесь доступный всем любопытствующим музей. Водят сюда школьников. Иностранцы, путешествующие по Волге, просят непременно показать им в Самаре редчайшую достопримечательность.

Очевидно, Д. Волкогонов оказался не совсем прав, говоря в книге «Триумф и трагедия», что «…в свое время Тимошенко и Жуков настаивали…» на создании «специального защищенного места для работы…» Ставки и самого Сталина. Это – в Москве. Перед войной. И только «к зиме 1941 года подготовили небольшое убежище на ближней даче, там же и пункт связи с фронтами».

Из романа Ивана Стаднюка «Москва-41-й», выстроенного на строго документальных фактах и эпизодах, точных датах, мы узнаем, что 6 мая 1941 года на территории Кремля, возле здания Арсенала началось строительство бомбоубежища. С запозданием – его не успели окончить к появлению в небе столицы первых разведывательных самолетов противника. В то же время, был уже подготовлен, на бывшей улице Кирова, бункер штаба ПВО Москвы, оборудованный новейшими средствами управления и связи. И располагался он на глубине 50 метров! Надо предположить, – на строительство столь мощного сооружения потребовался не один год. И. Стаднюк утверждает, что при завершении монтажа оборудования в штабе бывали Буденный, Артемьев, Тимошенко, Шапошников и Жуков. Интересовались объектом, бывая тут, члены Политбюро, сам Сталин. Ночью 22 июля 1941 года, во время первого массированного налета немецкой авиации, продолжавшегося пять часов, Политбюро и Сталин провели здесь, в бункере.

По имеющимся в моем распоряжении свидетельствам очевидцев, и строительство бункера в Самаре, о котором не знали Тимошенко и Жуков, и, заметим, именно в Самаре, а не в Москве, началось еще до начала войны.

Не подтверждает ли этот примечательный факт – еще до начала войны – уже высказанное предположение: существовал в Политбюро и Правительстве общий мобилизационный план на случай неминуемой войны, и Самаре отводилось в его параграфах место и назначение первостатейное.