Василий Вишняков - Конструкторы

— Не удивляйся, Афоня, — уже совсем дружески улыбаясь, сказал Духов приятелю. — И тебе мой дружеский совет — держись шефа. Наш шеф — блестящий организатор, а это редкий и очень полезный дар!

Духова многие считали завзятым прагматиком, холодным реалистом. Но как тогда объяснить, что он, зная, что два конструкторских коллектива — СКБ-2 и Опытного завода имени Кирова — официально (то есть имея финансирование и материальное обеспечение) приступили к разработке нового тяжёлого танка по заданию Автобронетанкового управления Красной Армии, как ни в чём не бывало, продолжал заниматься проектом однобашенного тяжёлого танка, проектом, который — это подсказывал здравый смысл! — не имел шансов на воплощение в жизнь. Что им руководило: фантазёрство, одержимость своей идеей или вера в чудо? Нет, конечно. Просто наряду с реалистом в нём уживался романтик и даже мечтатель.

Все основные элементы конструкции будущего танка Николай Леонидович к этому времени уже обдумал. За исключением одного — подвески. Подрессорить многотонную стальную громадину — задача, конечно, не из лёгких. Первые английские танки вообще не имели рессор, экипаж при движении испытывал сильнейшую тряску. Потом стали устанавливать стальные листовые рессоры или пружины по типу автомобильных. На лёгких танках они работали терпимо, на средних — хуже, а на тяжёлых — совсем плохо. Подвеска получалась слишком громоздкой, ненадёжной, уязвимой от боевых повреждений. Приходилось защищать её массивными фальшбортами, утяжелявшими машину…

Выход был в том, чтобы найти принципиально новое решение. Размышляя над этим, Николай Леонидович вспомнил об одном давнем предложении чудаковатого инженера Вейца. Этот Вейц предлагал вместо листовых рессор и пружин применить в подвеске стальные стержни, работающие на кручение (их называли торсионами). Идея многим показалась тогда не просто не осуществимой, а нелепой: стержни при скручивании, конечно же будут разрушаться, ибо не имеют и не могут иметь необходимых упругих свойств. Нигде в мире торсионы в подвеске не применялись, тем более на тяжелых танках.

Заинтересоваться такой идеей вроде бы опять-таки явно противоречило здравому смыслу. А Николай Леонидович ухватился за неё, решил обсудить её с самим автором. Ведь в последние годы появились стали с хорошими упругими свойствами. А вдруг? Выигрыш же от применения торсионов несомненен — подвеска по конструкции может быть гениально простой.

…Встретились они в столовой, во время обеденного перерыва. Вейц, немолодой уже, лысоватый человек, с короткой шеей, толстым носом и выпуклыми близорукими глазами, одиноко сидел за столиком, вяло ковыряя вилкой гуляш с макаронами.

— Привет изобретателю, — улыбаясь, сказал Духов, подходя к нему. — Приятного аппетита. Не возражаете, если я составлю вам компанию?

Вейц молча кивнул. Дождавшись, когда Духов расположился за столом, он ворчливо сказал:

— Почему вы назвали меня изобретателем? Вам захотелось посмеяться над старым Вейцем?

— Упаси бог. Просто я занимаюсь сейчас подвеской для одного стального мастодонта. Ваши торсионы меня заинтересовали. Подвеска с ними может оказаться компактной, лёгкой, неуязвимой…

— Не распространяйтесь о преимуществах торсионов, — жестом остановил его Вейц. — Монах знает, что у него под сутаной. Что вы предлагаете?

— Изготовить торсионы и испытать их пока на нашем среднем танке Т-28. Можно несколько вариантов.

— Кто будет изготавливать торсионы?

— По нашему заказу станко-инструментальный цех.

— Они не смогут. И вообще, на нашем заводе такой возможности нет.

— Но это значит, что её нигде нет! — сказал Духов. — Наш завод — лучший в отрасли, а возможно, и в стране. Куда же прикажете обращаться? В Америку? В Германию?

Вейц отрицательно замотал головой. Нет, в Америку или Германию он тоже обращаться не рекомендует. Он, Вейц, не уверен в успехе, но попробовать согласен, если Духову это необходимо.

Договорились встретиться завтра в девять.

— Захватите чертежи и расчёты, — напомнил Духов.

Вейц к девяти пришёл, но расчётов у него не оказалось. И чертежей — тоже, поскольку без расчётов какие же могут быть чертежи?

— Эксперименты, надо полагать, тоже не проводились? — спросил Духов.

— Я теоретик, — с достоинством ответил Вейц. — Генератор идей. Моё дело — предложить идею. А эксперименты проводят, как известно, экспериментаторы. Должны ещё быть доводчики…

— Да, не густо у монаха под сутаной, — покачал головой Духов. — Но да не судимы будем. В пустыне для верблюда и колючка — божий дар.

Он подошёл к кульману и быстро набросал эскиз узла — торсион, балансир с осью опорного катка. Конструкция в целом напоминала длиннющую заводную рукоятку. Один конец её намертво заделан в броне, на другом, коротком, — опорный каток противоположного борта. Десять торсионов протянутся по днищу танка от борта к борту. Вот и вся подвеска. Удобно, легко, компактно. И фальшборты не нужны — подвеска надёжно защищена от боевых повреждений броневым корпусом.

При наезде на препятствие опорный каток приподнимается, закручивая торсион; жёсткий удар в корпус будет предотвращён. Потом торсион раскрутится, если… не произойдёт поломка.

— Вопрос номер один, — сказал Духов Вейцу. — Каким должен быть диаметр торсиона? Из-за отсутствия хотя бы примитивного расчёта придётся выбирать его сугубо ориентировочно. Предлагаю два варианта — тридцать и пятьдесят миллиметров. Ваше мнение?

— Согласен, — поспешно сказал Вейц.

Это особенность «конструкторского почерка» Духова — в затруднительных случаях он предлагал поначалу самое простое и легко осуществимое из возможных решений. И только когда такая «атака с ходу» не удавалась, переходил к следующим, более сложным и трудоёмким вариантам.

Торсионы изготовили в счёт модернизации ходовой части Т-28 всего за неделю. Сделали бы и быстрее, да подзадержались со шлицами — их пришлось выпиливать вручную. Сталь взяли хромоникелевую — ту, что шла на изготовление валов коробки передач.

Монтировали необычную подвеску на один из танков Т-28 в опытном цехе. Николай Леонидович, облачённый в комбинезон и работавший вместе со слесарями, дотошно расспрашивал мастера, как он собирается провести разметку, обеспечить параллельность валов.

— Всё сделаем, Леонидыч, в лучшем виде, — говорил ему старый мастер, бывший путиловец Ильин. — Ты не доверяешь нам, что ли? Так мы и не такое делали. Обижаешь, Леонидыч!

— Доверяй, но проверяй, — засмеялся Духов. — Дело не в этом. Вам, Семён Ильич, я доверяю больше, чем себе. Но надо же и мне учиться. Вот я и стараюсь постичь все тонкости монтажа под вашим руководством.