Василий Вишняков - Конструкторы

Духову показалось, что он ослышался, — уж очень громкую и известную фамилию назвал Котин. Может быть, однофамилец? Но нет, сразу видно, что нет. Сын.

— Очень приятно, — машинально сказал Духов, пожимая руку вставшего с места военного. Тот оказался высокого роста, сутуловатым, на симпатичном молодом лице — приятная и словно бы виноватая улыбка.

— Товарищ прибыл к нам на завод на преддипломную практику, — продолжал Котин. — Дипломный проект намерен делать в нашем СКВ. Вы, Николай Леонидович, назначаетесь консультантом и руководителем практики. Поможете составить план, наметить тему и так далее. Дело знакомое, все мы были в таком положении. Вопросы есть? — Котин посмотрел на гостя, потом на Духова.

Те промолчали.

— Ну, тогда будем считать этот вопрос решённым. Идите, знакомьтесь, приступайте к работе.

«Вот так поручение», — озадаченно подумал Духов. Интересно, почему это Котин решил прикрепить такого необычного практиканта к нему, а не к группе Еремеева, где полным ходом идёт проектирование СМК, где начат уже монтаж первых броневых листов корпуса.

Увидеть с начала до конца рабочий процесс создания опытного образца танка, самому принять в нём участие — что может быть интереснее и полезнее для дипломника? А Котин сделал так, чтобы сын наркома был подальше от СМК и поближе к его проекту… Просто так, случайно, он ничего не делает. Что-то за всем этим кроется! Но что? «Поживём — увидим», — решительно отмахнулся он от навязчивых вопросов,

— Вот что, Петро, — просто сказал Духов, когда они спустились в опытный цех. — Снимайте-ка вы свою блестящую форму и надевайте комбинезон. Будем монтировать стенд для испытания торсионов. Мне как раз нужен толковый помощник. Вы слышали что-нибудь в академии о торсионной подвеске?

— Откровенно говоря, нет.

— И не удивительно. Такой подвески нет пока нигде в мире. Но мы с вами исследуем её на нашем стенде и установим — чем чёрт не шутит, когда бог спит, — на новом тяжёлом танке. Если таковой когда-нибудь появится.

— Если появится? А почему вы сомневаетесь?

— Не без оснований, но об этом после. Вас это не должно беспокоить — на дипломный проект материала у нас в любом случае хватит. А может быть, и на кандидатскую диссертацию. И даже на докторскую. Ну как, согласны?

— Согласен.

— Готовы приступить к работе?

— Есть приступить к работе! — шутливо вытянувшись и козырнув, сказал Пётр Ворошилов.

«Самое большое несчастье для талантливого человека — не осуществить до конца свой замысел, — думал Духов. — Годы напряжённого труда, бессонные ночи, надежды, радость победы, оказавшаяся иллюзорной… Настоящая трагедия».

К сожалению, история техники в России давала слишком много таких примеров. И Духов часто размышлял об этом, особенно о тех конструкторах, которые были ему ближе всего, — о конструкторах, создавших прообразы танков, мечтавших воплотить в жизнь идеи, опережавшие время.

Первым в мире танком, по справедливости, надо считать «Вездеход», построенный в начале 1915 года в Риге по проекту нашего соотечественника А.А. Пороховщикова. Шла уже первая мировая война. Талантливый и добрый человек Александр Пороховщиков так объяснил появление у него идеи изобретения:

«На поле шло учение новобранцев. Глядя на солдат перебегающих цепью, я подумал: невесёлая штука бежать в атаку под пулемётами врага. А что если послать на штурм окопов не людей, беззащитных против свинцового ливня, а машину, одетую в броню, вооруженную пулемётами?»

Простыми и очень гуманными были побуждения творца первого в мире танка. А вот начальник главного военно-технического управления царского военного министерства генерал-лейтенант Милеант не постеснялся заявить о «Вездеходе»: «Для чего он нам?» Новое и непривычное всегда кажется бюрократам ненужным и вредным. Какое дело милеантам до того, что кровь русских солдат, которых гнали на колючую проволоку под огонь немецких и австрийских пулемётов, лилась рекой.

«Вездеход» Пороховщикова был машиной, несомненно, хорошей конструкции: лёгкий (боевой вес до четырех тонн), быстроходный, простой в изготовлении. По дороге он мог двигаться на колёсах, а вне дорог — с помощью гибкой широкой гусеничной ленты, расположенной под днищем корпуса. Официальные его испытания состоялись 18 мая 1915 года — раньше, чем появились опытные образцы танков английского полковника Свентона и французского полковника Этьена, которые одновременно пришли к не очень оригинальной мысли — бронировать и вооружить американский полугусеничный трактор «Хольт», из-за чего и разгорелась потом международная склока по поводу приоритета. Испытания «Вездехода» дали положительные результаты. Как всякий опытный образец, «Вездеход» нуждался, конечно, в доработке. Однако царская казна денег на это не дала. Большие и маленькие бюрократы в чиновничьих мундирах сделали своё обычное дело: помешали талантливому человеку довести до конца его смелый замысел от осуществления которого так выиграла бы русская армия.

В 1916 году, когда в боях на Сомме прогремели на весь мир английские танки, А. А. Пороховщиков выступил в печати со статьёй «Сухопутный флот — русское изобретение», пытался бороться с бюрократами-милеантами через Государственную думу. Напрасный труд.

Неосуществлёнными остались предложения Н. Н. Лебеденко, А. И. Васильева, В. А. Казанского. А офицер Дмитрий Загряжский? Ещё в 1837 году он получил патент на изобретённый им гусеничный ход. Его проект «экипажа с подвижными колеями» был смелой, талантливой попыткой победить российское бездорожье: экипаж мог двигаться в любом направлении, как бы расстилая перед собой бесконечную металлическую дорогу… За свой патент Загряжский был вынужден уплатить большую пошлину, средств на доведение замысла до конца не нашлось…

Федор Абрамович Блинов. Простой русский крестьянин, а потом машинист одного из волжских пароходов, он в 1878 году получил патент на «особого устройства вагон с бесконечными рельсами для перевозки грузов по шоссейным и просёлочным дорогам». По существу, это был проект гусеничного трактора с двумя паровыми, машинами — с отдельным приводом на каждую гусеницу, что обеспечивало отличную его поворотливость. Талантливый энтузиаст так опередил своё время, что тоже встретил полное непонимание. В 1896 году на Нижегородской промышленной выставке, где демонстрировалась его машина, даже члены жюри спрашивали изобретателя: «Зачем этот паровоз?» Но конструктор верил в большую будущность своего изобретения. Незадолго до смерти он сказал своему ближайшему помощнику Я. В. Мамину: «Увидишь, Яков, какое громадное дело выполнят в России эти блиновские самоходы!» Он был, конечно, прав: современные гусеничные тракторы да и танки — прямые потомки самоходов Федора Блинова. Однако изобретателем гусеничного трактора считается американец Беттер, получивший патент в 1888 году (на десять лет позже Блинова).