Александр Дюма - Сальватор

Затем Щелкунчик, бывший на судне не только юнгой, но еще и флейтистом, соскользнул с марса на палубу в одно время с барабанщиком; тот поднял палочки, приготовившись по знаку капитана извлечь первый звук из своего певучего инструмента.

Капитан подал долгожданный знак.

На "Прекрасной Терезе" заиграли "По местам стоять, к бою готовиться!": барабанная дробь прокатилась по палубе, проникла в задний люк и снова вырвалась через передний на свободу под аккомпанемент Щелкунчика, умудрявшегося играть к бою в виде вариации на тему народной песни: "Счастливого пути, мсье Моле!"

Первые же звуки обоих инструментов произвели поистине магическое действие.

В одно мгновение каждый матрос занял положенное ему в подобных обстоятельствах место, вооружившись тем, что ему полагалось.

Марсовые матросы бросились на марсы с карабинами в руках; те, что были вооружены мушкетами, выстроились на баке и шкафуте; мушкетоны были устроены на подставках, а пушки выкатили. Запасы гранат были приготовлены на каждом шагу, откуда только можно было вести огонь по палубе неприятельского судна. Наконец главный старшина приказал подобрать все шкоты и приготовить запалы и абордажные крючья.

Вот что происходило на палубе.

Но под палубой, или, иначе говоря, в утробе судна, поднялась ничуть не меньшая суета.

Пороховые склады были вскрыты, сигнальные огни зажжены, а перегородки разобраны.

Образовалась группа шутников: это были самые высокие и мускулистые матросы "Прекрасной Терезы". Каждый выбрал оружие по себе: один - топорик, другой - гарпун, третий - копье.

Они напоминали великанов, вооруженных давно уже исчезнувшим из обихода оружием, бывшим в употреблении в дни титанов, но незнакомым со славных времен Антея, Анкелада и Жериона.

Капитан Эрбель, сунув руки в карманы бархатной куртки, в которой он сильно смахивал на мирного буржуа из Сен-Мало, гуляющего на молу в воскресный денек, обошел судно, удовлетворенно подмигивая то тому, то другому; при этом он щедро раздавал табак, отламывая от скрученных в трубку табачных листьев, торчавших у него из кармана, будто голова любопытного ужа.

Окончив осмотр, он сказал:

- Дети мои! Вы, вероятно, знаете, что на днях я женюсь.

- Нет, капитан, - возразили матросы, - нам об этом ничего не известно.

- Ну, будем считать, что я поставил вас в известность.

- Спасибо, капитан, - поблагодарили матросы. - А когда свадьба?

- Пока не знаю точно. Зато одно я знаю твердо.

- Что, капитан?

- Если уж я женюсь, то подарю госпоже Эрбель мальчика.

- Надеемся, что так и будет, - засмеялись матросы.

- Обещаю вам, братцы: кто спрыгнет на палубу "Калипсо"

вторым, станет крестным отцом моего сына.

- А первый что получит? - не утерпел Парижанин.

- Первому я раскрою топором череп, - пригрозил капитан. - Пока я здесь, я не потерплю, чтобы кто-то лез вперед меня!

Итак, договорились, ребятки: подтягивайте на гитовы грот и бизань, убирайте бом-кливер, иначе англичанин никогда нас не догонит и мы так и не поговорим.

- Отлично! - обрадовался Парижанин. - Я вижу, капитан не прочь сыграть в кегли. Займи свое место, Пьер Берто!

Тот взглянул на капитана, желая понять, следует ли ему исполнить предложение Парижанина.

Эрбель кивнул.

- Скажите, капитан... - начал Пьер Берто.

- В чем дело, Пьер? - спросил капитан.

- Вы ничего не имеете против Луизы, правда ведь?

- Нет, мальчик мой, а почему ты об этом спрашиваешь?

- Я надеюсь, что, когда мы вернемся, она станет не только моей женой, но и крестной матерью вашего сына.

- Хвастун! - хмыкнул капитан.

В мгновение ока указанные капитаном паруса были подтянуты, а Пьер Берто, стоя на своем посту, любовно поглаживал свои тридцатишестифунтовые пушки, словно паша - своих султанов.

XXV

Сражение

Так как с этой минуты французский бриг замедлил ход, а англичане двигались с прежней скоростью, расстояние между преследуемым и преследовавшим кораблями постепенно стало сокращаться.

Капитан стоял на возвышении и проверял расстояние по компасу.

Однако как ни торопился он начать, по выражению Пьера Берто, свою игру в кегли, огонь все же открыл не он.

Несомненно, капитан неприятельского брига видел отделявшее его от "Прекрасной Терезы" расстояние иначе: он приказал убрать некоторые паруса, так что "Калипсо" повернулась боком.

В то же мгновение над ее портами показались белые дымки, и прежде чем раздались звуки выстрелов, ядра зашлепали по воде в нескольких кабельтовых от "Прекрасной Терезы".

- Похоже, у наших английских друзей лишние ядра и порох и они просто не знают, куда их девать, - заметил капитан Эрбель. - Мы будем более экономными, чем они, правда, Пьер?

- Вы же знаете, капитан, - отозвался наводчик, - как вы скажете, так и будет. Прикажите только начать, а уж мы им покажем!

- Подпустите его еще на несколько саженей, нам торопиться некуда.

- Да, - мечтательно произнес Парижанин. - Нынче ночь будет лунная... Скажите, капитан, должно быть, красивое зрелище - сражение при луне! Вы бы угостили нас им, а?

- Прекрасная мысль! - обрадовался капитан. - Скажи, Парижанин, тебе этого в самом деле хочется?

- Слово чести, я был бы вам весьма признателен.

- Ну что же, никогда не следует забывать о своих друзьях.

Он вынул часы.

- Пять часов вечера, дети мои, - сказал он. - Мы поиграем с "Калипсо" до одиннадцати, а в пять минут двенадцатого возьмем его на абордаж. Думаю, за полчаса мы управимся и в половине двенадцатого каждый из вас уже будет лежать в подвесной койке: "Прекрасная Тереза" - девушка воспитанная и ложится не поздно даже в те дни, когда у нее бал.

- Тем более, - заметил Парижанин, - что к половине двенадцатого у всех танцоров ноги будут отваливаться.

- Капитан, - обратился к Эрбелю Пьер Берто, - у меня руки чешутся.

- Ну что ж, пальни по ним пару раз, - отозвался тот, - но предупреждаю: эти два ядра запишешь на свой счет, а не на мой.

- Будь что будет, - махнул рукой Пьер Берто.

- Погоди немного, Пьер, пусть Парижанин нам расскажет, что они там делают.

- Сейчас доложу, - пообещал Парижанин, вскарабкавшись на самый маленький марс: на сей раз суда находились друг от друга так близко, что ему не нужно было подниматься на рею брамселя.

- Видишь ли ты кого-нибудь, сестрица Анна?

- Вижу лишь, как зеленеет море, - подхватил Парижанин, - да реет флаг ее английского величества.

- А что между морем и флагом? - уточнил капитан.

- Каждый стоит на своем боевом посту: пушкари - у батареи, матросы - на шкафутах и юте, а капитан подносит рупор к губам.

- Как жаль, Парижанин, что слух у тебя не такой же тонкий, как зрение! - посетовал Пьер Эрбель. - Не то ты бы пересказал нам слова капитана.

- Да вы прислушайтесь, - предложил Парижанин, - и сами все узнаете.