Александр Дюма - Сальватор

- Это верно! - с убеждением произнес пивовар.

- К чему пытаться подновить старое судно? - оживленно продолжал г-н Рапт. - Пусть оно плывет себе, пусть потонет, мы же построим новый корабль. Это я и делаю втайне от всех!

Я наблюдаю за тем, как старая, прогнившая монархия тонет, и возвращаюсь к свободе, как блудный сын, испытывая, разумеется, стыд и раскаяние, но закаленный в борьбе, полный силы и отваги.

- Как хорошо, сударь! - вскричал взволнованный до слез избиратель. Если бы вы знали, с каким удовольствием я вас слушаю!

- Раньше, как вы говорите, - все больше оживляясь, проговорил граф Рапт, чувствуя, что пивовар склоняется на его сторону и необходимо окончательно его завоевать, - раньше я хотел сократить число служащих и увеличить заработную плату; сегодня же я, напротив, намерен снизить плату и расширить штат служащих. Чем больше будет заинтересованных в действиях правительства людей, тем больше правительство окажется вынужденным повиноваться требованиям всех или сдаться. Чем больше в машине винтиков, тем машина сильнее. Ведь если один винтик сломается, его заменит другой таков закон математики. Значит, я хочу привлечь к себе людей не на основе личной выгоды, а на основе уважения, любви. Вот чего я хочу, вот какова моя цель до той самой минуты, как представится случай вернуть Франции то, что принадлежит всем людям: свободу, которой наделил нас Господь и которой нас лишают монархии.

- Не могу вам выразить, сударь, как я взволнован! - вскочил со своего места пивовар. - Простите, что отнял у вас драгоценное время. Однако я ухожу от вас просвещенным, очарованным, восхищенным, полным доверия и надежды на вас.

Я ничуть не сомневаюсь в вашей искренности и преданности нашему общему делу. Если вдруг окажется, что вы меня обманули, сударь, я перестану верить во что бы то ни было, даже в Бога.

- Спасибо, сударь! - сказал, поднимаясь, кандидат. - А чтобы скрепить все, о чем мы сейчас говорили, не угодно ли вам дать мне свою руку?

- От всей души, сударь! - отвечал избиратель, протягивая руку графу Рапту и в самом деле полагая, что перед ним честный человек.

В эту минуту Батист, вызванный Бордье, появился на пороге и проводил г-на Бревера из кабинета. Выходя, тот произнес:

- Как я заблуждался насчет этого человека! До чего все у него просто, вплоть до скромного обеда.

Проводив гостя, Батист вернулся в кабинет и доложил:

- Обед подан!

- Идем обедать, Бордье, - улыбнулся г-н Рапт.

САЛЬВАТОР

Часть четвертая

I

Глава, в которой г-н Жакаль пытается отплатить за услугу, оказанную ему Сальватором

Наконец настал день выборов: они были назначены на 17 декабря, субботу; как видите, мы стараемся быть точными.

Мы описали вам, возможно несколько многословно, трех посетителей графа Рапта, и вы можете составить себе представление о том, как проводили время кандидаты правительства.

Дополним картину циркуляром, который мы позаимствуем у одного из префектов наших восьмидесяти шести департаментов.

Выбирать мы не станем, а возьмем циркуляр наугад. Тот, что мы предлагаем вниманию читателей, имеет одно преимущество - он наивен. В те времена еще существовали наивные префекты.

"Его величество, - говорилось в циркуляре, - желает, чтобы большинство членов палаты, окончивших свои дела, были переизбраны.

Председатели коллегии являются депутатами.

Все чиновники обязаны королю содействием в их демаршах, как и в их усилиях.

Если они являются избирателями, они должны голосовать в соответствии с пожеланием его величества, явствующи м из его выбора председателей, а также привлечь к этому всех избирателей, на которых они способны оказать влияние.

Если они не являются избирателями, они обязаны, действуя скрыто и настойчиво, попытаться уговорить знакомых избирателей отдать голоса за председателя Действовать иначе или даже просто бездействовать равносильно отказу в сотрудничестве правительству, которому они обязаны помогать. Это означает отделение от него и отказ от своих обязанностей.

Доведите настоящие указания до сведения своих подчиненных" и так далее.

Что касается либеральной партии, ее оппозиция была не менее общественно значима, зато более действенна.

"Конститюсьонель", "Курье Франсе" и "Деба" выступили единым фронтом, позабыв о прежних разногласиях ради победы над общим врагом, то есть с ненавистным, изношенным, недопустимым кабинетом министров.

Нетрудно догадаться, что Сальватор не остался в этой великой борьбе бездеятельным.

Он повидался с руководителями не только венты и ложи, но и партии: Лафайетом, Дюпоном, Бенжаменом Констаном, Казимиром Перье.

Позднее, когда результаты выборов в Париже сомнений уже не вызывали, он уехал в провинцию, чтобы предпринять против кабинета именно те меры, которые кабинет министров предпринимал, в свою очередь, против оппозиции.

Вот чем объяснялось отсутствие Сальватора, о котором мы упомянули в одной из предыдущих глав, не называя его причины.

По возвращении он сообщил о почти единодушной поддержке, которую департаменты обещают оказать Парижу и ждут лишь назначенного дня.

Семнадцатого декабря в Париже начались выборы. День прошел довольно спокойно; каждый избиратель направился в соответствующую мэрию, и ничего не предвещало грозу, разразившуюся вечером следующего - воскресного - дня.

Старая поговорка гласит, что они идут один за другим и непохожи между собой.

Действительно, на следующий день сполохи, предвещавшие страшную июльскую бурю, бушевавшую три дня и три ночи, исчертили все небо.

Утром знаменитого воскресенья 18 декабря Сальватор завтракал с Фраголой; это был идиллический завтрак двух влюбленных; вдруг раздался звонок и Роланд заворчал. Ворчание Роланда, отвечавшее вибрациям звонка, указывало на сомнительный визит.

Когда Фрагола слышала звонок, она из скромности убегала и пряталась. Вот и теперь Фрагола поднялась из-за стола и убежала в свою комнату. Сальватор пошел открывать.

Человек в широком полонезе, или, иными словами, в длинном рединготе, отделанном мехом, стоял на пороге.

- Вы комиссионер с улицы О-Фер? - спросил гость.

- Да, - отвечал Сальватор, пытаясь разглядеть лицо посетителя; это оказалось невозможным, учитывая, что гость трижды обмотал вокруг шеи кусок коричневой шерсти, из тех, которые в настоящее время принято называть кашне.

- Мне необходимо с вами поговорить, - сказал незнакомец, вошел и прикрыл за собой дверь.

- Что вам угодно? - спросил комиссионер, пытаясь проникнуть взглядом сквозь плотную ткань, закрывавшую лицо его собеседника.

- Вы один? - спросил тот, озираясь.

- Да, - подтвердил Сальватор.

- В таком случае мой маскарад ни к чему, - сказал посетитель, бесцеремонно сбрасывая полонез и разматывая огромный шарф, скрывавший его лицо.