Михаил Кром - «Вдовствующее царство». Политический кризис в России 30-40-х годов XVI века

Еще решительнее отсутствие каких-либо «принципиальных оснований боярской взаимной вражды» подчеркнул С. Ф. Платонов. «Все столкновения бояр, – писал историк, – представляются результатом личной или семейной вражды, а не борьбы партий или политических организованных кружков». В подтверждение своих слов он привел мнение «современника» (а на самом деле – летописца второй половины 50-х гг.) – уже знакомую нам фразу о «многих враждах» из-за корысти и о том, что «всяк своим печется, а не государьскым, ни земьсскым» 27 27 Платонов С. Ф. Иван Грозный. Пб., 1923. С. 38. .

Так в историографии возникли два различных подхода к оценке «боярского правления»: большинство историков рассматривали его как период господства временщиков, боровшихся друг с другом за власть и беззастенчиво грабивших население; иной взгляд на эпоху был предложен С. М. Соловьевым, увидевшим за событиями 30 – 40-х гг. XVI в. глубинные исторические процессы.

Продолжателем «линии Соловьева» в трактовке эпохи малолетства Грозного выступил И. И. Смирнов. В статье 1935 г., а затем в книге 1958 г. историк, возражая против приведенной выше точки зрения Платонова, подчеркивал принципиальное политическое значение борьбы, разгоревшейся в 30 – 40-х гг. XVI в. при московском дворе. Смысл «боярского правления», по его мнению, заключался в «попытке феодальной реакции – княжат и бояр – задержать процесс строительства Русского централизованного государства путем разрушения аппарата власти и управления… и возрождения нравов и обычаев времен феодальной раздробленности» 28 28 Смирнов И. И. Классовая борьба в Московском государстве в первой половине XVI в. // Проблемы истории докапиталистических обществ. 1935. № 9/10. С. 87 – 89, 98; Его же. Очерки политической истории Русского государства 30 – 50-х годов XVI века. М.; Л., 1958. С. 3, 27. .

Последний тезис вызвал возражения В. И. Буганова и В. Б. Кобрина, опубликовавших рецензии на книгу И. И. Смирнова, и А. А. Зимина – в его монографии о реформах середины XVI в. По мнению этих исследователей, в годы «боярского правления» речь уже не могла идти о возвращении ко времени феодальной раздробленности; соперничавшие между собой группировки стремились не к разрушению центрального аппарата государства, а к овладению им в своекорыстных интересах. Кроме того, если Смирнов считал реакционными все боярские группировки 1530 – 1540-х гг., то его оппоненты безоговорочно зачисляли в лагерь реакции только князей Шуйских, находя в политике их соперников Бельских некоторые, хотя и непоследовательные, централизаторские тенденции 29 29 Кобрин В. Б. [Рец.] // ВИ. 1960. № 1. С. 151 – 158; Буганов В. И. [Рец.] // История СССР. 1960. № 4. С. 170 – 176; Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. М., 1960. С. 224, 258, 262 – 263. .

Впрочем, степень этих разногласий не следует преувеличивать. Все участники дискуссии разделяли тезис о прогрессивности самодержавной централизации, которой противостояла феодальная аристократия. Как и Смирнов, Зимин писал о «временном торжестве княжеско-боярской реакции в малолетство Ивана Грозного»: именно такая оценка «боярского правления» содержалась в абсолютном большинстве работ по истории России XVI в., вышедших в 1940 – 1960-х гг. 30 30 Зимин А. А. И. С. Пересветов и его современники. С. 21; Его же. Реформы Ивана Грозного. С. 223. См. также: Шатагин Н. И. Русское государство в первой половине XVI века. Свердловск, 1940. С. 74 – 80; Очерки истории СССР. Период феодализма. Конец XV в. – начало XVII в. М., 1955. С. 112 – 116, 280 – 283; История СССР с древнейших времен до наших дней: В 12 т. М., 1966. Т. 2. С. 151 – 160; Каштанов С. М. Социально-политическая история России конца XV – первой половины XVI в. М., 1967. С. 328, 375 – 376.

Сила историографической традиции оказалась столь велика, что оригинальные исследования, выполненные на основе нелетописных источников – губных и иммунитетных грамот, писцовых книг, дворянских челобитных – и высветившие новые стороны внутриполитической истории 1530 – 1540-х гг. – губную реформу (Н. Е. Носов), иммунитетную политику (С. М. Каштанов), поместное верстание (Г. В. Абрамович) 31 31 Носов Н. Е. Очерки по истории местного управления Русского государства первой половины XVI века. М.; Л., 1957. С. 289 – 327; Каштанов С. М. Социально-политическая история. С. 275 – 376; Абрамович Г.В. Поместная политика в период боярского правления в России (1538 – 1543 гг.) // История СССР. 1979. № 4. С. 192 – 199; Его же. Князья Шуйские и российский трон. Л., 1991. С. 81 – 102. , внесли лишь некоторые коррективы в сложившуюся схему, но не привели к пересмотру ставшей уже привычной концепции «боярской реакции» в годы малолетства Грозного.

Пересмотр этой концепции стал возможен после того, как в работах А. А. Зимина, Н. Е. Носова, В. Б. Кобрина, вышедших в 1960 – 1980-х гг., был подвергнут ревизии тезис о борьбе прогрессивного дворянства против реакционного боярства, якобы противившегося централизации 32 32 Зимин А. А. О политических предпосылках возникновения русского абсолютизма // Абсолютизм в России (XVII – XVIII вв.). М., 1964. С. 20 – 27; Носов Н. Е. Становление сословно-представительных учреждений в России. Л., 1969. С. 10 – 11, 419 – 420, 526; Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России (XV – XVI вв.). М., 1985. С. 199 – 218. . И вот в книге «Власть и собственность в средневековой России» В. Б. Кобрин констатировал бесплодность всех попыток найти различия в политических программах соперничавших друг с другом боярских группировок, как и попыток определить, какая из них «прогрессивнее», а какая – «реакционнее». По его мнению, в годы «боярского правления» шла просто «беспринципная борьба за власть» 33 33 Кобрин В. Б. Власть и собственность. С. 214 – 215. . Но такой вывод означает, по сути, возвращение к точке зрения С. Ф. Платонова: историографический круг замкнулся!

С тех же позиций, что и Кобрин, подошел к оценке политической борьбы в 30-х гг. XVI в. А. Л. Юрганов: по его мнению, эта борьба носила характер личного и кланового противоборства 34 34 Юрганов А. Л. Политическая борьба в годы правления Елены Глинской (1533 – 1538 гг.): Автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 1987. С. 18 – 19. .

Подобные взгляды на природу придворных конфликтов изучаемой эпохи ранее уже высказывали зарубежные исследователи. В начале 1970-х гг. западногерманские историки Х. Рюс и П. Ниче подвергли серьезной критике господствовавший тогда в советской историографии тезис о «феодальной реакции», наступившей после смерти Василия III, и о борьбе сторонников и противников централизации как основном конфликте того времени. Взамен было предложено традиционное объяснение, четко сформулированное еще Платоновым: главными мотивами междоусобной борьбы 30 – 40-х гг. XVI в. объявлялись стремление к власти, алчность и честолюбие 35 35 Rüß H. Machtkampf oder «feudale Reaktion»? // JGO. 1970. Bd. 18. Hf. 4. S. 496 – 502; Idem. Elena Vasil’evna Glinskaja // Ibid. 1971. Bd. 19. Hf. 4. S. 495; Nitsche P. Großfürst und Thronfolger. Köln; Wien, 1972. S. 228 – 229, 256. .