Лев Поляков - История Антисемитизма. Эпоха Веры.

Но лучший ответ народным ожиданиям дало мощное хасидское движение, которое неотвратимо распространялось. Под давлением социальных нужд строгое раввинистическое учение, бывшее результатом тысячелетней городской жизни и высокоразвитой интеллектуальной культуры, уступает место в подавляющей части Польши религии, полностью пропитанной мистицизмом, приспособленной к нуждам угнетенных и непросвещенных масс, живущих в большой раздробленности в мелких поселениях и деревнях.

О личности основателя хасидизма легендарного Баал-Шем-Това (Бешта) известно очень мало, а то, что известно, неточно и приблизительно. Проповеднической деятельности Бешта предшествовало длительное пребывание «в пустыне», а именно жизнь отшельника в гуще диких карпатских лесов; он прибегал к простому и доступному для всех учению и объяснял его с помощью притч. Он утверждая его с помощью таких неопровержимых и прямых доказательств, какими являются чудесные исцеления и изгнания злых духов. Он проповедовал веру, надежду и стремление к Богу, вездесущему в мире в виде «священной искры», являющейся единственной подлинной реальностью, так что достаточно присоединиться к ней, чтобы убедиться, что так называемый ощущаемый земной мир со своими несчастьями и муками представляет собой лишь сеть иллюзорных фантомов.

Толпы жаждущих услышать это столь утешительное учение вскоре стали стекаться к Бешту. Из Подолии, где он жил, его ученики старались распространить слова учителя как можно дальше. Его учение распространялось так быстро в том числе и потому, что оно соответствовало народной оппозиции против олигархии богатых и раввинов и в конечном итоге привело к установлению еще более деспотической власти. Во всех городах и местечках Польши возникали хасидские общины во главе с «цадиком», т. е. «справедливым». Необходимо уточнить, что важнейшей особенностью хасидизма было существование «справедливого», человека, имевшего непосредственный доступ к Высшей власти и даже пользующего там некоторым влиянием, на что, разумеется, не может претендовать простой смертный, глубоко увязший в своей телесной оболочке. Таким образом, оказалась отброшенной прекрасная и глубокая фундаментальная идея иудаизма, по которой каждый человек должен сам предстать перед своим Творцом, один и лицом к лицу.

Одним из первых результатов стало возникновение в лоне иудаизма настоящего раскола, которого он не знал уже целое тысячелетие после караимского раскола. Традиционные раввины старались уничтожить в зародыше эту «секту», которая была для них безусловно еретической. В течение тридцати с лишним лет, с 1772 по 1804 год, разворачивалась отчаянная борьба, которая велась с помощью предписаний, торжественных отлучений и даже разоблачений перед властями. Хасидов без оснований объединяли с саббатианцами, а также с последователями Якова Франка, что было совершенно неоправданно. Их упрекали в пренебрежении священными обрядами и обычаями, в невежестве и странных манерах, их даже подозревали в тайных преступлениях. Процитируем одно из посланий, принадлежащее перу знаменитого мудреца Вильны, гаона Элиягу:

«Вы, наши братья в Израиле, вы уже знаете эту новость, о которой наши отцы не могли и думать, а именно, что возникнет подозрительная секта – секта хасидов… Это они во время молитвы испускают ужасные чуждые крики [на идиш], ведут себя как сумасшедшие и объясняют это, говоря, что их надежды бродят в отдаленных мирах. Они пользуются фальшивыми молитвенниками и вопят так, что стены дрожат; вниз головой и вверх ногами они делают колесо во время молитвы… Они полностью пренебрегают изучением святой Торы, им не стыдно утверждать, что бесполезно заниматься учением и что не следует слишком сожалеть о совершенных грехах… Поэтому мы требуем от наших братьев в Израиле,… чтобы они доказали свое рвение, поскольку их следует уничтожить, разрушить, устранить, проклясть, … чтобы не осталось и двух еретиков, ибо их уничтожение будет благом для всего мира».

Иногда обвинения были еще более серьезными, включающими игру слов с корнем «hsd», который может иметь значения: «милость, любовь» и «преступление, позор», что позволяет обвинять хасидов в инцесте и других грязных развратных поступках. «Меня охватывает ужас! – восклицал один из их противников, – ибо я должен выслушивать, какие таинства они придумали! Разве они не внесли всевозможные нечистые и греховные мысли в Святая Святых! Их молитва стала чем-то вроде сна, ибо только во сне человек узнает свои тайные желания (Трактат Брахот, 54). Для того, чтобы прогнать подобные мысли хасиды испускают оглушительные крики и скандируют во время молитвы слова, которые не имеют к ней никакого отношения…»

Мы не будем входить в детали темной и ожесточенной борьбы, в ходе которой имело место обращение к официальным властям, польским или русским, иными словами донос играл роль главного доказательства, что вынудило русское правительство в 1804 году строго регламентировать предание анафеме у евреев. Достаточно сказать, что все усилия традиционных раввинов остались напрасными. Хасидизм непреодолимо распространялся и, в конце концов, объединил большинство польских и украинских евреев. Цадики («Справедливые») чаще всего были людьми необычайной жизненной силы, образовывали настоящие династии и имели абсолютное влияние на своих последователей. К ним постоянно обращались за советом и заступничеством по любому поводу – по вопросам морали, здоровья, деловым проблемам; чаще всего их участие щедро вознаграждалось. Выплата священнику вознаграждения за заступничество принимала торжественные и официальные формы. Мы уже говорили ранее о том сакральном значении, которое приобрели для евреев деньги на протяжении прошедших веков. Согласно новому учению цадика, который со всей искренностью служит Богу, можно сравнить с честным маклером, посредничающим между продавцом и покупателем», откуда и проистекает неоспоримое право цадика на свой комиссионный процент. Согласно одной хасидской притче, которая принадлежит родному внуку Бешта, «стражей Божественных врат», т. е. цадиков, можно сравнить с привратниками королевского дворца. Если кто-то хочет быть принят королем, то сначала он останавливается у первой двери, которую охраняет привратник низшего ранга, и он сможет пройти дальше, только если даст ему монету. Чем ближе к королевским покоям, тем выше становится ранг привратника и тем больше сумма, которую необходимо заплатить. Когда доходят до последней двери, которая находится на пороге королевских покоев, то приходится проявлять большую щедрость, чтобы суметь попасть к королю».

Смысл этой притчи вполне ясен. Другой знаменитый цадик, раввин-чудотворец из Люблина, серьезно доказывал, что он не мог ходатайствовать перед Богом иначе, чем за вознаграждение; «Когда цадик начнет призывать Благословенное Имя за другого человека, то это может быть быть воспринято [на небе] как дерзость, и у него могут спросить, почему тот человек не делает этого сам. Если же цадик заранее получил вознаграждение, то он может ответить на это небесное обвинение так: «Я прошу за него, потому что мне заплатили за это и я лишь выполняю свои обязанности по этому контракту». В каком-то смысле современные психоаналитики, знающие свое дело, поступают точно таким же образом.