Геннадий Левицкий - В плену страстей. Женщины в истории Рима

Умер обладатель садов Лукулла, как истинный римлянин. Немногочисленные друзья советовали консуляру «угаснуть, воздерживаясь от пищи», но он отказался от этих нескольких дней жизни. «Проделав обычные гимнастические упражнения, обмыв тело и весело пообедав, Валерий вскрыл себе вены». Перед самой смертью он осмотрел собственный погребальный костер и приказал перенести его в другое место, дабы огонь не повредил деревьев любимого сада.

Кого в императорскую эпоху можно было удивить убийством из корыстных побуждений? Имя Мессалины получило известность вовсе не из-за этого; прославилась императрица своей неуемной страстью к мужчинам.

Кто-то писал, что далеко не молодой Клавдий не мог удовлетворить желания Мессалины — оттого она и блудила. Это утверждение не соответствует действительности. Фантастическую похоть императрицы не способны были бы удовлетворить и многие десятки молодых римлян.

«Жена его, Мессалина, — пишет Аврелий Виктор, — сначала предавалась любодеяниям повсюду и как бы по праву, отчего многие отстранявшиеся от нее из-за страха погибали. Затем, еще более распаляясь от этого, она принуждала знатных матрон и девиц предаваться вместе с ней распутству, мужей же их заставляла присутствовать при этом. Если кто высказывал отвращение к этому, на тех возводились вымышленные обвинения, и ярость ее обрушивалась на целые семьи».

Мессалине имел неосторожность понравиться Мнестр — придворный актер из бывших рабов. Естественно, императрица пожелала уложить его в свою постель, но актер, испугавшись последствий близости с опасной особой, начал ее избегать. Тогда Мессалина пожаловалась мужу, что Мнестр проявляет по отношению к ней непослушание (не вдаваясь в подробности, конечно). Клавдий вызвал актера, всыпал ему плетей и велел «неукоснительно выполнять приказания Мессалины».

Однажды на глаза императрице попался римский всадник Травл Монтан. Как пишет Тацит, «это был юноша скромного поведения, отличавшийся вместе с тем замечательной красотой. Его привели к Мессалине по ее повелению, но той же ночью она его прогнала, ибо в одинаковой мере не знала удержу ни в любовной страсти, ни в отвращении».

Мессалина откровенно скучала во дворце на Палатине в окружении любовников по принуждению. Ее бешеная плоть требовала все новых и новых ощущений. Поэт-сатирик Ювенал описывает посещение Мессалиной публичного дома — отнюдь не в качестве простой зрительницы.

Весь Рим смаковал подробности ночных похождений императрицы. Лишь один человек оставался в неведении — это был муж необыкновенно любвеобильной Мессалины. Самое интересное, что, пока жена развлекалась, Клавдий «отправлял цензорские обязанности и осудил в строгих указах распущенность театральной толпы». От императора все тщательно скрывалось… до тех пор, пока выходки Мессалины не стали угрожать благополучию могущественных вольноотпущенников, правивших Римом за спиной Клавдия.

Сгубила Мессалину самая настоящая любовь. «Она воспылала к Гаю Силию, красивейшему из молодых людей Рима, такой необузданной страстью, что расторгла его брачный союз со знатной женщиной Юнией Силаной, чтобы безраздельно завладеть своим любовником, — рассказывает Тацит о последнем приключении великой развратницы. — Силий хорошо понимал, насколько преступна и чревата опасностями подобная связь, но отвергнуть Мессалину было бы верной гибелью, а продолжение связи оставляло некоторые надежды, что она останется тайной».

Глупец! Он не понимал, что Мессалина получала наслаждение от того, что развратничала на глазах у всего Рима. Императрица в сопровождении целой свиты посещала дом Гая Силия, она следовала за ним буквально по пятам. Словно из рога изобилия, на голову любовника посыпались щедроты: он получал деньги и почести, его дом наполняли рабы и утварь из дворца самого Клавдия.

Гай Силий понимал, что добром подобная связь не кончится. От безысходности он решился на поступок дерзкий и даже безумный. «Сочтя, что единственное средство против нависших опасностей — сами опасности», Силий предложил Мессалине вступить с ним в брак и усыновить Британика. Предполагалось молодоженам не ждать, «пока Клавдий умрет от старости», они должны опередить Клавдия, «доверчивого и беспечного, но неистового в гневе».

Некоторое время Мессалина колебалась, однако не из жалости или любви к мужу — она боялась, как бы Силий, заняв место Клавдия, не избавился от склонной к изменам любовницы. «Но мысль о браке все-таки привлекла ее своей непомерной наглостью, в которой находят для себя последнее наслаждение растратившие все остальное».

Любовники дождались, когда Клавдий уедет из Рима, и справили самую настоящую свадьбу. Было все полагающееся по обряду: свидетели подписания договора, невеста в свадебном покрывале, приносящая жертвы пред алтарями богов, поцелуи и, наконец, ночь страстной любви новобрачных.

Не обошел вниманием необыкновенное для Рима событие и поэт Ювенал.

Клавдий задержался в Остии, а Мессалина продолжала безумствовать. Она устроила во дворце представление, изображавшее сбор винограда. «Женщины, облачившись в звериные шкуры, тут же плясали и прыгали, как приносящие жертвы и исступленные вакханки; сама Мессалина с распущенными волосами и рядом с нею увитый плющом Силий, оба в котурнах, закидывали голову в такт распевавшему непристойные песни хору».