Геннадий Левицкий - В плену страстей. Женщины в истории Рима

Кровавая вакханалия накрыла Рим.

Послушаем рассказ Геродиана.

«В скором времени были убиты все близкие и друзья брата, а также и те, кто жил во дворце на его половине; слуг перебили всех; возраст, хотя бы и младенческий, во внимание не принимался. Откровенно глумясь, трупы убитых сносили вместе, складывали на телеги и вывозили за город, где, сложив их в кучу, сжигали, а то и просто бросали, как придется. Вообще погибал всякий, кого Ге-та хоть немного знал. Уничтожали атлетов, возниц, исполнителей всякого рода музыкальных произведений — словом, всех, кто услаждал его зрение и слух. Сенаторов, кто родовит или побогаче, убивали по малейшему поводу или вовсе без повода — достаточно было для этого объявить их приверженцами Геты. Сестру Коммода, уже старуху, в которой все императоры чтили дочь Марка, Антонин убил, вменив ей в вину, что она всплакнула вместе с Юлией, когда та потеряла сына».

Жестокостью Каракалла превзошел отца; но в отличие от последнего изощренные убийства нового императора были бессмысленны и не могли понравиться подданным. В 217 году стараниями префекта претория Макрина он был отправлен на тот свет вслед за братом Гетой.

«Макрин, предав огню останки, заключив прах в сосуд, послал его для погребения матери, жившей в Антиохии. А та, видя схожую судьбу своих сыновей, уморила себя голодом — то ли добровольно, то ли по принуждению».

После убийства Каракаллы и смерти Юлии Домны императором стал Опилий Макрин. Уроженец далекой Мавритании, он получил трон только потому, что Рим устал от безумств Каракаллы и был безразличен в тот момент к вопросам власти. Сенаторы в один голос говорили: «Кого угодно, только не кровосмесителя. Кого угодно, только не грязного человека. Кого угодно, только не убийцу сената и народа». Так отражает общественное мнение Юлий Капитолии.

Ненавидимый всеми (и гражданами, и воинами), Макрин был вынужден действовать крайне осторожно. Именно поэтому он не посмел казнить сестру Юлии Домны — Юлию Месу, которая долгие годы жила вместе с императорской семьей. Ей было предложено покинуть дворец и отправиться на родину — в Сирию. Юлии Месе даже оставили огромное состояние, которое было накоплено при царственных родственниках.

Если бы только Макрин мог представить, что главная его опасность таится не в гордых римских сенаторах, презрительно относившихся к нему, незнатному мавританцу; не в войсках, привыкших в последнее время поднимать бунты и за деньги выдвигать собственных императоров; не в наемных убийцах, которых он сам использовал, чтобы убрать предыдущего властителя, — а в этой невзрачной старушке. Именно от нее будет зависеть дальнейший ход римской истории, и следующими императорами станут те, которых пожелает эта женщина.

У Юлии Месы было две дочери — Соэмия и Мамея, у каждой из которых имелось по сыну — это Бассиан и Алексиан (Александр).

Дадим возможность Геродиану рассказать нам об этих детях и о том, что с ними связано.

«Они воспитывались при матерях и при бабушке; Бассиан достиг приблизительно четырнадцати лет, а Алексиану пошел десятый год. Они были посвящены богу Солнца; ведь местные жители поклоняются ему, на финикийском языке называя его Элагабалом. Воздвигнут ему громадный храм, украшенный большим количеством золота, серебра и роскошными драгоценными камнями. Он почитается не только местными жителями, но и все соседние варварские сатрапы и цари каждый год щедро посылают богу роскошные посвящения».

Таким образом, в руках Бассиана и его бабки Юлии Месы находились огромные денежные средства.

«Бассиан, являвшийся жрецом этого бога (ему, как старшему, был вверен культ), выступал, одетый по-варварски, препоясав златотканые хитоны, пурпурные, с рукавами и спускающиеся до пят, покрыв обе ноги от ногтей до бедер одеждами, также разукрашенными золотом и пурпуром; голову украшал венок, расцвеченный блеском роскошных драгоценных камней. Был он в цветущем возрасте и красивейшим из всех юношей своего времени. Вследствие того, что в нем соединялись телесная красота, цветущий возраст, пышные одежды, можно было сравнить юношу с прекрасными изображениями Диониса».

По соседству с Эмесой, где и находился храм бога Солнца, располагался лагерь 3-го Галльского легиона. Солдаты часто посещали нитый храм и восхищались юным жрецом. Многие из легионеров были клиентами Месы и находились под ее покровительством. Им она и сказала «правду» о том, что ее внук в действительности — сын императора Антонина Каракаллы. Прозвучала эта версия весьма правдоподобно по той причине, что неразборчивый в любовных связях Каракалла «часто посещал ее дочерей, которые были юными и прекрасными, в то время, когда она жила с сестрой во дворце».

Клиенты Месы распространили слух по всему лагерю, между прочим добавили, что у старухи груды денег, которые она охотно отдаст легионерам, если они помогут ее семейству вернуть императорскую власть. После этого солдаты 3-го легиона решили провозгласить Бассиана государем и настоятельно приглашали его вместе с родственниками в лагерь.

«Старуха уступила, предпочитая подвергнуть себя всяческой опасности, нежели жить честным человеком и слыть впавшей в ничтожество; ночью тайком она вместе с дочерьми и внуками выбралась из города. Когда воины из клиентов привели их… к стене лагеря, и они без труда были приняты внутрь, тотчас же весь лагерь назвал юношу Антонином; облекши его в пурпурный плащ, они держали его внутри лагеря. Доставив внутрь все необходимое, также детей и женщин и все то, что они имели в соседних деревнях и на полях, и, заперев ворота, они приготовились в случае необходимости выдержать осаду».

Конечно, об этом донесли Макрину, находившемуся в Антиохии. Капитолии отмечает, что Макрин удивился дерзости этой женщины, хотя и презирал ее. Он послал префекта Юлиана с легионами устроить осаду лагеря. А что же Галльский легион? Подошедшему войску с крепостной стены был представлен новый император. Чтобы сходство его с Каракаллой было более заметным, потрясли перед солдатами Макрина кошельками, полными денег.

Победила жадность. Легионеры, посланные уничтожить самозванца, вместо этого убили префекта Юлиана и присоединились к мятежному легиону. У внука Юлии Месы появилось войско, способное помериться силами с самим Макрином. Последний, собрав все имеющееся войско, поспешил исправить ошибку Юлиана.

Совсем недружеская встреча императоров состоялась на границе Финикии и Сирии. По словам Геродиана, «сторонники Антонина сражались с готовностью, боясь подвергнуться мщению за то, что они содеяли; сторонники же Макрина нерадиво принимались за дело, убегая и переходя к Антонину». Видя это, Макрин сбросил плащ военачальника и всю императорскую одежду, сбрил бороду и убежал с поля сражения с самыми верными людьми.