Марк Таугер - Марк Таугер о голоде, геноциде и свободе мысли на Украине

Официальная статистика 1932 года не дает оснований безоговорочно принять на веру теорию геноцида (см. Таблицу 1). Данные по сбору зерновых в 1930–1932 гг., которые конгресс называет полученными в период «после Сталина», на самом деле представляют собой оценочные цифры, озвученные в 30-е годы. Сталин даже цитировал их на XVII съезде партии в 1934 году. [58] И. Сталин, Сочинения, М., 1945–1953, т. 13, с. 320. Большинство советских и западных ученых либо приняли эти цифры в качестве достоверной отправной точки, либо сочли их незначительно заниженными, поскольку они явно были получены до введения в 1933 году системы подсчета урожайности на корню в определении объемов урожая и заготовок зерна. [59] См., например, Naum Jasny, The Collectivized Agriculture of the Soviet Union, Stanford, 1949, p. 539; D. Gale Johnson, Arcadius Kahan, Soviet Agriculture: Structure and Growth / Comparisons of the United States and Soviet Economies, Joint Economic Committee of the Congress of the United States, Washington, 1960, part 1, p. 231; Юрий А. Мошков, Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации, М., 1966, с. 231, таблица; S.G. Wheatcroft, A Reevaluation of Soviet Agricultural Production in the 1920s and 1930s / The Soviet Rural Economy, Totowa, 1983, p. 42; and Holland Hunter, Soviet Agriculture with and without Collectivization, 1928–1940, Slavic Review № 47, Summer 1988, p. 205. Оценки прочих исследователей варьируют между 62 и 68 миллионами тонн и мало чем отличаются от официальных советских данных. Многие исследователи — от советских ученых до украинских иммигрантов — принимали данные советской статистики как данность. Pidhainy, Black Deeds, pp. 63–64; Moshe Lewin, Taking Grain: Soviet Policies of Agricultural Procurements Before the War / The Making of the Soviet System, New York, 1985, p. 6; История крестьянства СССР: история советского крестьянства, М.,1986, т. 2, с. 260; Conquest, Harvest of Sorrow, p. 222; Investigation, p. 70. Эта система подсчета урожайности на корню завышала данные реальных урожаев на 20 % и более. [60] Система подсчета урожайности на корню введена декретом СНК от 17 декабря 1932 года. Декрет учреждал сеть межрайонных комиссий, подчиненных областным и центральным государственным комиссиям (ЦГК) при СНК для оценки урожайности. Межрайонные комиссии снимали урожай с нескольких выборочных квадратных метров на землях колхозов и на базе этих данных прогнозировали местную урожайность, служившую основой для расчета урожайности по области и всему Союзу, а также для определения планов хлебозаготовок. Скидки на потери в размере 10 % допускались только до 1939 года. Поскольку реальные потери зерна в процессе уборки составляли не менее 25 % расчетного урожая, этот метод оценки урожайности завышал реальные показатели как минимум на 15 %. Отменил эту систему Никита Хрущев. См. М. А. Вылцан, Укрепление материально-технической базы колхозного строя во второй пятилетке (1933–1937), М., 1959, с. 119–122. Он же: Методы исчисления производства зерна в 1933–1940 годах / Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы 1965, М., 1970, с. 478–481. И. Е. Зеленин, Основные показатели сельскохозяйственного производства в 1928–1935 / Ежегодник по аграрной истории, с. 465–466. Тем не менее статистика сельского хозяйства по 1930–1932 гг., как и по 20-м годам, также оспаривалась и пересматривалась в результате политического давления. [61] См. R.W.Davies, The Socialist Offensive, vol 1, The Collectivization of Soviet Agriculture, 1929–1930, Cambridge, 1980, pp. 65–68; Wheatcroft, Reevaluation, pp. 37–38. См. также статью В. В. Осинского, руководителя ЦГК о необходимости точной статистики, «Известия», 9 марта 1932 года. Данные по урожаю 1932 года отличаются особой неточностью.

План хлебозаготовок на 1932 год и объем реально собранного зерна также оказались меньше, чем в любом году того десятилетия. ЦК снизил план хлебозаготовок постановлением от 6 мая 1932 года, что позволило колхозам и крестьянам реализовывать зерно по свободным рыночным ценам. Ради стимулирования роста объемов производства зерна этот декрет уменьшил план хлебозаготовок для колхозов и единоличников с 22,4 миллиона тонн (квота 1931 года) до 18,1 миллиона тонн. В качестве частичной компенсации государство увеличило план для совхозов с 1,7 миллиона тонн до 2,5 миллиона тонн, и общий план хлебозаготовок составил 20,6 миллиона тонн. Поскольку предварительный план, составленный наркоматом торговли в декабре 1931 года, устанавливал план хлебозаготовок в объеме 29,5 миллиона тонн, то постановление от 6 мая реально понизило план на 30 %. Последующими постановлениями также были снижены планы по заготовкам другой сельхозпродукции. [62] Постановление от 6 мая в: КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», М., 1983–1987, т. 5, с. 366–369. Торговля колхозов и крестьян по кооперативным ценам была легализована в октябре 1931 года. По поводу предварительного плана, см., Мошков, Зерновая проблема, с. 201. Последующие декреты обсуждаются в: С. М. Горелик, А. И. Малкис, Советская торговля: очерки теории и практики торговли в СССР, М-Л., 1933, с. 125, и John T.Whitman, The Kolkhoz Market, Soviet studies № 7, April 1956, p. 387.

Таблица 1. Официальные статистические данные по производству и заготовкам зерна в Советском Союзе и Украине (1930–1934)

* — в миллионах гектаров; 1 — в миллионах метрических тонн; 2 — в центнерах на гектар, Источники: Сельское хозяйство СССР / Ежегодник 1935, М., 1936, с. 215, 243–249, 269. И. Е. Зеленин, Основные показатели сельскохозяйственного производства в 1928–1935 / Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы 1965 год, М., 1970, с. 473. С. В. Кульчицький, До оцінки становища в сільскому господарстві УСРР, № 3, 1988, с. 24, 26. Всеволод Голубничий, Причини голоду 1932–1933 рр., Мета № 2, 1979, с. 22–25.

Эти решения ознаменовали серьезный отход от политики прошлых лет, сфокусированной на попытке лишить советскую экономику рыночных сил. После майского постановления 1932 года советское руководство с оптимизмом считало, что торговля, осуществляемая колхозами и единоличниками, станет не менее важной в вопросе поставок продовольствия, чем заготовка зерна. Местные чиновники и иностранные обозреватели даже посчитали это постановление как указ о новом нэпе. [63] См. Мошков, Зерновая проблема, с. 195–197; R.W. Davies, Models of the Economic System in Soviet Practice, 1926–1936» / L'Industrialisation de l'URSS dans les annees trente, Charles Bettelheim, Paris, 1982, pp. 17–30, and R.W. Davies, The Socialist Market: A Debate in Soviet Industry, Slavic Review № 43, Summer 1984, p. 202. Вскоре после майского постановления Валериан Куйбышев равноценно оценил заготовки и колхозную торговлю в качестве источников поставок, см. цитату в книге Мошкова, Зерновая проблема, с. 200. В октябре Лазарь Каганович заявил, что «главная задача — организовывать и распространять советскую колхозную торговлю как наиболее важный инструмент улучшения снабжения и дальнейшего укрепления смычки города с деревней». Г. Я. Нейман, Пути развития советской торговли, М., 1934, с. 83. О мнениях местных чиновников, см., например, июльское выступление наркома земледелия Я. А. Яковлева в: Вопросы организации социалистического сельского хозяйства, М., 1936, с. 389–390. Мнения иностранных наблюдателей см. в «Neo-NEP?», Osteuropa, July 1932, 567ff. Тем не менее сторонники теории геноцида преуменьшали или ложно трактовали суть этого постановления. Так, например, Мейс считает его «в целом для отвода глаз» и игнорирует не только снижение планов по хлебозаготовкам, но даже и факт невыполнения уменьшенного плана. Конквест вообще забывает упомянуть о том, что план хлебозаготовок был понижен благодаря этому постановлению, и утверждает, к уменьшению украинской квоты в плане хлебозаготовок привели обращения украинских чиновников на 3-й всеукраинской партийной конференции в июле 1932 года. На самом деле эта конференция лишь утвердила квоту, установленную постановлением от 6 мая. [64] Высказывание Мейса приведено в Investigation, p. 72; слова Конквеста в Harvest of Sorrow, pp.175, 222. Постановление легализовало только свободу рыночных цен, поскольку колхозная торговля была узаконена еще раньше. Резолюцию украинской партийной конференции по поводу принятия майского плана заготовок см. в Истории коллективизации сельского хозяйства Украинской ССР, Киев, 1971, т. 2, с. 611.