Татьяна Бакунина - Русские вольные каменщики

Несомненно, однако, что на основе этого наивного искания истины путем систем и повиновений, русское масонство, под влиянием времени и других обстоятельств, пережило множество направлений и колебаний: от мистики до карбонарства. Отдавая дань времени, в царствование Екатерины основа его деятельности была — просвещение, а во времена Александра I на первый план были выдвинуты социально-политические вопросы.

Именно появление на сцену этих социально-политических вопросов и дало почву для обвинения масонства в том, что оно превратилось в организацию характера политического. Некоторая основательность этого обвинения может быть признана только по отношению ко времени образования тайных обществ и участия в ложах будущих декабристов.

Действительно, часть декабристов, 23 из преданных верховному суду, и 27 из членов тайных обществ и привлеченных к следствию, принимали участие в работах масонских лож. [11] Мин. Годы, 1908, III, 138–140, 142–153; V–VI, 379–380. Но это ни в какой мере не дает нам права отождествлять, или ставить в зависимость одну от другой, две организации столь различные по духу и стремлениям. Прежде всего, не все члены тайных обществ были расположены в пользу масонской организации. Известно, например, отрицательное отношение к масонским ритуалам и их занесению в тайные общества, декабриста Якушкина. В записках он писал: «Они (то есть вольные каменщики, бывшие одновременно и членами тайного общества) привыкли в ложах разыгрывать бессмыслицу, нисколько этим не смущаясь, и им желалось некоторый порядок масонских лож ввести в Союз Благоденствия». [12] Якушкин, 31.

Были, правда, и такие, как например А. Н. Муравьев, которые прямо признавали на следствии, что они желали скрыть тайное общество под масонским покровом; или такие, как М. Н. Новиков, племянник знаменитого масона, которые считали масонскую ложу местом вербовки для членов Союза Благоденствия. [13] Мин. Годы, 1908, V–VI, 411). Но масса русских вольных каменщиков не была склонна к проведению в ложах линии политического либерализма и радикализма, и стала относиться враждебно к попыткам внесения политики в работы Братства. 14) (Мин. Годы, 1908, V–VI, 389.

Здесь опять будет уместным сослаться на свидетельство Михайловского Данилевского. В его записках есть такие слова: «… мы еще так несведущи в предметах, касающихся до политики, что правительству нельзя опасаться, чтобы беседы и разговоры о них могли сделаться целию масонских лож… скажу откровенно, что в русских масонских ложах я не слыхал никаких других разговоров, кроме о вспоможении бедным, словесности и об искусствах… Не опровергаю однако же чтобы между масонскими ложами не происходило злоупотреблений, но никакое человеческое учреждение не существовало без недостатков». [14] Р. Стар., 190 °CIII, 634-35.

Нет сомнения, что люди занятые политическими вопросами и радикально настроенные, шли в масонские ложи, привлеченные идеями свободы и равенства. Это стремление найти разрешение волнующих их вопросов в стенах масонских лож вполне объяснимо. Масонству, по самому существу его, прогрессивные политические идеи не могли быть чужды. Уважение к человеческому достоинству, устранение перегородок, которые воздвигались между людьми религиозными, государственными и сословными различиями, борьба с религиозной нетерпимостью, — все это естественно согласовалось; мечтами тех, кто стремился к пересозданию государственного строя, к реформе управления. И то, что в ложах сглаживались соблюдаемые во внешней жизни иерархические, служебные и сословные различия давало почву для распространения идеи политического и общественного равенства.

Впрочем тут же приходило и разочарование. Истинное масонство не занималось злобой дня и политическими действиями. Мало того: в его работах был даже элемент консервативности. А духовные искания не всегда могли удовлетворить таких людей, которые жаждали непосредственной деятельности и стремились к немедленному переустройству общества, не дожидаясь его духовного пересоздания. Именно в связи с этим, невидимому, Сергей и Матвей Муравьевы-Апостол и Никита Муравьев прекратили посещение масонских лож и в 1819-20 г. были исключены. Также и Пестель оставил масонство в 1817 г. и в 1819 был исключен. Другие декабристы, напротив, оставались в ложах вплоть до запрещения масонства, а С. Г. Волконский был даже деятельным и ревностным членом ложи.

Что касается русского масонства конца XVIII в., то в его политической лояльности нельзя сомневаться. Хотя последователи мистицизма и масонства и были заподозрены в политических замыслах, но подозрения эта основаны на чистейшем недоразумении и интриге. Были, возможно, отдельные члены лож, которые пытались втянуть масонство в политическую игру. Но это не может быть отнесено к руководителям масонства и в особенности к наиболее пострадавшим во время разгрома кружка московских масонов. Ни стремление привлечь на свою сторону симпатии наследника Павла Петровича, ни переписка с герцогом Брауншвейгским, ни другие их действия, не имели оттенка политического заговора. Цель была одна — заботы об ордене и распространение между людьми, вместе с полезными знаниями, «братской любви, которой учит истинная религия, заключающаяся в слове Божием…» [15] Лонг., Сочин., I, 236. В «Общих Законах», принятых в ложах, запрещалось даже «говорить о касающихся до религии, законных и государственных делах и распрях под штрафом 5 руб. для бедных». [16] Пекар., 67; из бумаг Микулина.

А Кутузов в письме к Трубецкому писал:

«…вам известно, что истинный свободный каменщик, что истинный христианин, должен быть непримиримым врагом всякого возмущения противу законныя власти и общественного блага. Пусть наши клеветники, окрещая нас различными именами, приписывают собственные их намерения; мы, презирая их, будем стараться пребывать верными и послушными гражданами». [17] Барсков, 200. Письмо это, впрочем, приходится принять с оговоркой: оно могло быть писано в расчете на то, что содержание его, путем перлюстрации, сделается известным императрице. Но, и помимо всякого расчета, письмо соответствовало действительности, И не напрасно И. В. Лопухин во время допроса сказал Прозоровскому: «в обязанностях верного подданного и сына отечества не уступлю я ни вам, ни кому». [18] Лопух., 54.

Историческая действительность, таким образом, не дает никаких оснований для сопоставления моментов развития политической мысли и подъема общества с расцветом масонской деятельности. Первые годы царствования Александра I были временем ослабления стеснительных мер, чем масонство воспользовалось наравне с другими обществами просветительных и политических целей. В этом случае не следует упускать из вида то, что масонство не организация действия (кроме взаимопомощи и благотворительности), а учение. И поскольку оно уходит исключительно в политическую мысль — постольку изменяет своей действительной идеологии.