Татьяна Бакунина - Русские вольные каменщики

Русские вольные каменщики были непогрешимы и по отношению к религии и церкви. Отказавшись от догмата, который, по словам масонов-риторов, сковывал и подчинял, и заменив его символом, дававшим простор и свободу мысли, [19] Мас. II, 54. они строили свое ученье на основе глубокой религиозности и чистой нравственности. [20] Лонг., Сочин., I, 249. По обряду Капитула Феникса, рыцарь востока (6-ая степень) обязывался распространять и защищать христианскую веру. При этом Т. Соколовская, автор статьи, которой я в данном случае пользуюсь, обращает внимание на то, что рыцарь востока должен был распространять именно православную веру, тогда как в подлинных актах, заимствованных из Швеции и Германии, не могло быть о ней и речи. [21] Р. Стар., 1907, т. 132, дек., 716.

И. П. Тургенев, переводчик книг мистически-религиозного характера, всегда оставался истинно-православным человеком, и масонство не отдаляло его от церкви. [22] Мас., II, 13–14. И. В. Лопухин, известный защитник духоборцев в начале XIX в., неодобрительно высказался по поводу отметания ими «всякой наружности». Он считал, что «все уставы и обряды церковные спасительны и полезны, ибо в них устроены способы внешними обращениями упражнять самые внешние чувства на вспоможение духу, возбуждать сердце трогательностью совершения служебных обрядов… сообщать о них разительное понятие разуму». [23] Лопух., 139. A митрополит Платон, испытав в вере Н. И. Новикова писал Екатерине: «…молю всещедрого Бога, чтобы не только в словесной пастве, Богом и тобою, Всемилостивейшая Государыня, мне вверенной, но и во всем мире были христиане таковые, каков Новиков». [24] Лонг., 262. Редким исключением был, в этом отношении, Невзоров, который к духовенству относился вполне отрицательно. Это, впрочем, не мешало ему, наблюдая за многими молодыми людьми, навещая их, осведомляться, ходят ли они в церковь, говеют ли, постятся ли и т. д. [25] Мин. Годы, 1908, V–VI, 403; Рус. Бес., 1856, III, 121.

Масонство в России было близко к христианству, при чем христианство воспринималось вольными каменщиками как нравственная система, своего рода внутренняя церковь. Таким образом, глубокого разлада с церковью у русских каменщиков не получалось, чему свидетельствует факт участия священнослужителей в масонских ложах. Известен случай, когда священник исполнял обязанности витии (Феофил, в ложе Умирающего Сфинкса). Здесь кстати будет указать, что мною отмечен только один случай принятия в ложу лица не христианского исповедания. Это — еврей Фогель. По другому дело обстояло на Западе, где масонство было прежде всего антиклерикально и находилось в постоянной оппозиции к церкви.

И вот, идя путем самопознания и нравственного исправления, с глубокой убежденностью и готовностью служить общественному благу, русские вольные каменщики должны были возвыситься над «шаткой и бесцельной толпой образованных русских». [26] Пыпин, 193–194, 196; Лопух., пред. Искандера, VIII. Эти последние не понимали их стремления к соборному труду в деле распространения просвещения; оно казалось им: подозрительным и еретическим. И. В. Лопухин, защищаясь от такого рода обвинений, писал: «Мы, говорят они, разоряемся на наши заведения типографические и прочие, которые по их же словам, хороши, да для чего-то-де делается? Ну, на это последнее можно им, наконец, коротко отвечать с одним, не помню каким, автором: „tes pourquoi ne finiront jamais!“. В рассуждении же первого, то я не знаю, для чего они не жалеют и не заботятся больше о тех, которые разоряются, проигрывают, желая обыгрывать, пропивают, проедают и на разные проказы издерживаются. И вдобавок, говорят это такие, которые сами в долгах и разорились. А на каких материях разорились! Я бы не хотел променяться с ними». [27] Барсков, 24–25.

При сравнении русского масонства с западно-европейским останавливает внимание почти полное отсутствие у нас шарлатанства и интриг, тогда как на Западе, особенно в Германии, они прочно переплетались с идейным масонством. Исследователям немецкого масонства нельзя не поставить в упрек подробнейшее изложение похождений Джонсона, барона Гунда, Штарка и др., между тем как они не имеют по существу никакого отношения к истинному масонству и действовали лишь под его прикрытием. [28] См., напр., статью В. Н. Перцева — Немецкое масонство в XVIII в., Мас., I.

Русскому масонству такого рода интриги совершенно не свойственны. Искать причину, по-видимому, бесполезно, и правильнее будет отнестись к этому, как факту. Русское масонство за все время своего существования не знает случая злоупотребления братским доверием, похищения кассы ложи и тому подобных действий. Интрига с Запада заносилась, но не пускала глубоких корней. Увлечение заезжей знаменитостью — Калиостро — прошло быстро и бесследно. Любопытно так же, что только заезжие вольные каменщики и иностранцы, находившиеся на русской службе, оказывались непорядочными, как например известный розенкрейцер барон Шредер и братья Розенберги, исключенные из ложи в 1781 году. Тайная интрига, стремление к наживе посредством использования братского союза, не нашли подходящей почвы в той среде, которая образовывала русские ложи. И даже немецкое розенкрейцерство, занесенное на русскую почву, проявилось лишь одной своей чистой стороной. Не выманиванием денег у простодушных богачей и алхимическим кудесничеством занимались наши розенкрейцеры: они посвящали себя «познанию тайн природы», не извлекая из этого никаких выгод.

В истории русского масонства есть печальный случай другого рода, который был, несомненно, одним из самых темных пятен на всем протяжении его существования. Это — верноподданническое донесение видного масона Кушелева, в котором он указывал, что только его ложа работает по истинной, древней и опробованной правительством масонской системе, предлагал сделать ее Директориальной, с тем, чтобы она «яко матерь всех российских лож или яко верховное начальство и судилище их, управляла оными, по духу древних, истинных масонов»… и начертывал правила, без которых масонские ложи лучше было бы закрыть, так как при нынешнем их положении нельзя ожидать ничего кроме гибельных последствий. Правительство избрало путь более простой: не входя в рассмотрение правильности работы различных лож, оно запретило их все. Честолюбивые планы одного из членов, стремившегося стать во главе русского масонства, послужили, таким образом, на фоне сгустившегося влияния Фотия, последним толчком к совершенному закрытию лож в 1822 году. [29] Р. Стар., 1877, XVIII, 645, 650, 661.

По другому дело обстояло с карьеризмом. Он, конечно, должен был проникать в русские ложи, но по сравнению с западно — европейским масонством выражен был чрезвычайно слабо. Не было главного условия для его развития — покровительства двора. У нас масонство всегда только терпелось, но никогда не поощрялось. Посвящение не способствовало карьере, а иногда даже мешало. Можно отметить случай, когда именно масонство помешало назначению Фон Визина (1821 г.) на пост губернатора. Александр, при этом отозвался, что «полагает его весьма способным к сей должности, но вместе с тем объявил, что он известен за весьма большого масона, о чем и сожалеет». [30] Сок. Р. Mac, 17.