Этьен Кассе - Когда прошлое становится будущим. Машина времени

— Парламент немецких колоний?

— В общем, да, — кивнул головой Кранц. — Там по одному представителю от каждой. Хотя в конечном счете даже он не может приказывать, а только рекомендовать.

— То есть я могу и не попасть в Катарину?

— Будем надеяться на лучшее, — ответил Кранц, пожав плечами. — Катарина — одна из самых закрытых колоний. Я сам был там всего один раз, и то по делам бизнеса. В общем, меня там знают, но на роль царя и Бога для соотечественников я явно не тяну.

Попрощавшись с Кранцем, я отправился в путь. Честно говоря, я довольно слабо представлял себе, что же это такое — немецкие колонии в Южной Америке. Разумеется, я знал, что возникать они начали примерно в начале XIХ века, когда сюда в поисках новой родины устремился поток эмигрантов из страдавших от перенаселения германских княжеств. Приехав на новое место и осмотревшись, немцы, в отличие от тех, которые эмигрировали в США, не стали вливаться в стройные ряды местного населения. Вместо этого они стали селиться отдельными колониями, вдали от других людей, не пуская к себе никаких чужаков и только с большой неохотой воспринимая местную власть. Властям это, разумеется, очень не нравилось, но было не до того. Латиноамериканские режимы были заняты практически непрерывной борьбой друг против друга — как пауки в банке, — а немецкие подданные не доставляли особенных хлопот и исправно платили налоги. К слову сказать, довольно большие — ведь колонии, старавшиеся захватить лучшие земли, быстро превратились в весьма прибыльные предприятия. Со временем они в значительной степени взяли в свои руки контроль над местной экономикой.

Перебравшись в Новый Свет, эмигранты ну никак не хотели забывать свою родину. Они ревниво поддерживали чистоту крови (лишь в редких случаях немцу разрешалось жениться на местной девушке, а уж брак немки с аргентинцем или перуанцем был чем-то из ряда вон выходящим) и оказались весьма благодатной почвой для нацистских идей, которые начали проникать сюда в 1920-е годы. К слову сказать, Гитлер уделял колониям в Латинской Америке огромное внимание, считая их форпостом для захвата Западного полушария. Колонисты платили ему взаимностью.

После войны многие немцы, так или иначе связанные с нацистами, бежали в Латинскую Америку. Здесь их гостеприимно встретили соотечественники. Местным властям это не нравилось, но помешать они никак не могли — слишком сильны были позиции немцев в экономике, и с ними приходилось считаться. После войны в руки эмигрантов попала значительная часть финансовых ресурсов Третьего рейха. В итоге им удалось создать мощную финансовую империю, настоящую паутину. Тайные финансовые и разведывательные нити протянулись в Ирландию, Австрию, Швецию, Швейцарию, Китай, Гонконг, Тайвань, Германию, Ливан, Египет, Ирак, Иорданию, Иран, Тунис, Турцию, Марокко, Италию и Южную Африку. Во многих традиционных направлениях «теневой экономики» наследники СС уничтожили традиционные мафиозные кланы и полностью контролируют в некоторых регионах, например, торговлю оружием, драгоценными камнями, отмывание денег. Мафия не в состоянии сражаться с ними, потому что на фоне эсэсовцев выглядит, как школьный хулиган на фоне серийных убийц.

Центром деятельности нацистов считается Чили. Именно здесь с 1958 года работает исследовательский комплекс «Аненэрбе» под названием «Дигнидад». Именно здесь, в отрогах Западных Кордильер, расположены центры подготовки — современные «орденские замки». Нацисты помогли в свое время прийти к власти Пиночету, после чего чувствовали себя в Чили совершенно вольготно. Однако и в других латиноамериканских странах — в Перу, в частности — пронацистские настроения в среде колонистов весьма и весьма сильны.

Поэтому в Катарину я отправился не без опаски — черт его знает, как ко мне, французу, отнесутся местные жители? И поможет ли мне рекомендация Кранца? Впрочем, вскоре я смогу сам это узнать.

Из столицы Перу — Лимы — в сторону Катарины шел рейсовый автобус. Когда-то он, видать, был гордостью американских хайвэев — и на его борту, покрытом ржавыми разводами, все еще просматривалась надпись «Автобусная компания Северного Техаса». Честно отслужив свой срок, бедняга попал не на свалку, а сюда, на второстепенный автобусный маршрут. Внутренности тоже не поражали воображение: вместо мягких кресел, когда-то стоявших в салоне, меня встретили деревянные скамьи, выкрашенные в желтый свет. Содрогнувшись от мысли, что мне придется просидеть на них несколько часов, я тем не менее смирился с неизбежным и занял место у окна.

Впрочем, скоро мне пришлось забыть о неудобной посадке. Широкое шоссе сменилось узкой и извилистой дорогой, усеянной выбоинами. Но все компенсировал пейзаж за окном — буйство зеленых лесов, голубая линия далеких гор, редкие деревушки и окружавшие их поля… Когда автобус со скрипом миновал очередной поворот, смуглый водитель обернулся и крикнул в салон:

— Кто спрашивал Катарину?

Я поспешно рванул к выходу. Автобус притормозил около узкой, но хорошо укатанной грунтовой дороги, уходившей в лес. С шумом открылась дверь, и я — впервые за несколько часов — почувствовал под ногами твердую землю, а не прыгающий вверх-вниз пол старой жестянки. Выпустив облако сизого дыма, автобус скрылся за поворотом. Я постоял немного, прислушиваясь к шуму ветра в листве и пению птиц, и решительно двинулся вперед.

Впрочем, долго наслаждаться одиночеством мне не пришлось. Меня окликнул мужской голос, причем на самом что ни на есть чистом немецком языке. Пытаясь понять, откуда он идет, я оглянулся кругом. И только через несколько секунд я заметил прикрытую ветками морду новенького внедорожника БМВ, из-за руля которого вылезал молодой коротко стриженый блондин.

— Добрый день, сеньор! — испанский у парня оказался ничуть не хуже, чем немецкий. — Позвольте спросить, что вы ищете в здешних местах?

— Я ищу поселение Катарина, — ответил я, несколько опешив. — А в чем, собственно, дело?

— А дело в том, — холодно улыбнулся парень, — что вы находитесь как раз на землях Катарины. Эта территория, сеньор, — частная собственность, и ходить по ней без нашего на то разрешения строжайше воспрещено. Поэтому представьтесь, пожалуйста.

— Меня зовут Аурелиано Сендера, — ответил я, с трудом припомнив свое новое имя. — О моем визите должен был предупредить господин Кранц из Аргентины…

— Господин Кранц — уважаемый человек, — бесстрастно произнес мой собеседник, — но ни о каких Сендера он нас не предупреждал. Да и акцент у вас, если честно, не аргентинский. Еще одна попытка?

— Этьен Кассе, — произнес я, внутренне махнув рукой на все происходящее.

— Вот так-то лучше, — удовлетворенно кивнул головой мой собеседник. — Садитесь. И запомните: на этой территории лучше говорить правду. Врать опасно.