Алексей Елисеев - Жизнь - капля в море

Следующие два дня были спокойными. Корабли по командам с Земли сошли с орбит, и их спускаемые аппараты благополучно приземлились. После этого мы улетели в Звездный и снова оказались во власти графика подготовки.

Боже, как это все уже надоело! Целыми днями ходишь, как студент, из одного помещения в другое и в который раз повторяешь то, что уже знаешь наизусть! А вечером возвращаешься в пустое общежитие, почему-то называющееся профилакторием. Кроме нас - гражданских кандидатов - во всем здании абсолютно никого. А для развлечения - лишь старенький телевизор да изношенный бильярд. Каким таинственным казался этот дом, когда мы первый раз сюда приехали, и каким скучным пристанищем стал он теперь! Но бросать подготовку никто не хотел. Каждый жил своей мечтой о будущем.

Через две недели состоялось заседание Государственной комиссии. Заслушали доклады о результатах анализа полета. Ничего принципиально нового они не содержали. Просто было больше деталей. Оказалось, что из-за радиопомех автоматика делала две попытки сближения. При первой был промах. Один корабль пролетел мимо другого на расстоянии около девятисот метров, но потом процесс сближения восстановился, и вторая попытка завершилась взаимным механическим захватом. Автоматика стыковочных устройств, действительно, работала нормально, однако причаливание произошло при большом боковом сносе одного корабля относительно другого. Из-за этого направляющий штырь погнулся и не смог войти в приемное устройство. Он-то и помешал доведению стыковки до конца. Вместе с докладами Государственной комиссии были представлены официальные отчеты, подписанные всеми привлеченными к работе специалистами.

Мишин, как и обещал, вышел с предложением перейти к следующему этапу испытаний - запуску одного беспилотного и одного пилотируемого корабля с их стыковкой на орбите. Для того чтобы не допустить срыва сближения из-за помех в радиосигналах, для космонавта была подготовлена специальная инструкция по контролю и корректировке процесса управления. Причаливание планировалось осуществлять вручную. На тренировках все космонавты это делали хорошо и всегда обеспечивали благоприятные условия для стыковки. Предлагалось осуществить запуски в ранее намеченные сроки, то есть через полгода.

Предложение было принято. Цель, к которой мы стремились, опять приобрела реальные очертания, но пока до нее было еще далеко. У Берегового положение стало более определенным. Он выходил на финишную прямую. Конечно, вопрос о его полете должен окончательно решиться после выведения беспилотного корабля на орбиту, то есть накануне запланированного старта, но вероятность полета уже большая. В то время аварии на ракетах-носителях происходили сравнительно редко, приблизительно в одном из двадцати пусков, и корабль был достаточно хорошо отработан. Во всяком случае Береговому предстояло завершить подготовку и вылететь на космодром для старта. Сознание этого заметно изменило его настроение в лучшую сторону. Он стал более оживленным и более сосредоточенным.

Глядя на то, как увлеченно Береговой работает, я невольно вспоминал дни перед тем отмененным стартом, к которому я готовился. Наверное, со стороны я выглядел так же. Помню, как по мере приближения дня старта нарастала внутренняя активность. Состояние было такое, как будто накопленные знания сами по себе переселяются из пассивной памяти в тот самый центр мыслей и эмоций, который управляет твоей жизнью. Почти подсознательно шла психологическая подготовка к полету. Я часто создавал для себя мысленно разные полетные ситуации и продумывал свои действия в этих ситуациях. Иногда в такой невидимой для других репетиции на чем-то спотыкался, вспоминал, что упустил из виду, и проигрывал весь эпизод заново. И так до тех пор, пока сам себе не говорил: «Ну, кажется, с этим все, это можно больше не повторять». А потом рисовал в воображении другую ситуацию. Эмоционально я был уже почти в полете. Наверное, нечто похожее происходило в то время и с Береговым.

В подготовке наших экипажей пока все шло по-старому. Мы довольно быстро освоили дополнения к методикам сближения и многократно повторяли тренировки по управлению на разных этапах полета при разных состояниях корабля. Дефицита времени у нас не было, и мы смогли даже позволить себе отпуска.

Отдыхали опять в санатории ВВС, только на этот раз не на Кавказе, а в Крыму - в Судаке. Не все сразу там получилось, как хотелось. Вначале для нас не оказалось комнат, и мужчин поселили на каком-то балконе вместе с другими неудачниками, а женщин - в огромной многоместной женской палате. Но через несколько дней положение нормализовалось, и мы начали по-настоящему отдыхать: купались, бродили по окрестностям, ловили рыбу и почти не вспоминали о подготовке.

А между тем прошло уже два года с тех пор, как я начал готовиться к полету. Уже два года никакого участия в разработках, только подготовка. А ведь когда-то думал, что можно будет одно с другим совмещать. Я знал, как проходит жизнь заводских летчиков-испытателей. Они все свободное от полетов время находятся в конструкторском бюро и участвуют в решении проектных вопросов. Главный конструктор не мыслит себе работы без них. Я надеялся, что и у нас может получиться так же. Но пока этого не было. График подготовки заставлял нас жить в Звездном городке, да и разработчики привыкли к тому, что космонавтов на предприятии нет, поэтому все вопросы решали сами. По-моему, принятое когда-то решение организовать Центр подготовки космонавтов отдельно от предприятия, создающего корабли, было принципиально ошибочным. Но система уже сложилась, и мы жили в соответствии с ее законами...

Когда после отпуска мы вернулись в Звездный, Береговой уже сдавал экзамены. Много разных комиссий проверяли его готовность. Иногда это были собеседования по теории, иногда - тренировки, за которыми члены комиссии наблюдали. По результатам каждого экзамена выставлялась оценка. Потом собралась Межведомственная комиссия с участием главных конструкторов систем и руководителей Центра подготовки космонавтов. Она заслушала сводные доклады о всем, что было проделано, и подписала окончательное заключение о готовности к полету. Все поздравили Берегового и попрощались с ним до встречи на космодроме.

На старт Берегового мы полетели вместе с ним - хотели его поддержать и проводить, а также посмотреть, как все будет происходить. Конечно, если говорить серьезно, ни в какой поддержке он не нуждался, но вместе было веселее. Предстартовые дни промчались быстро. И вот 26 октября 1968 года мы все уже в том самом автобусе, который увозит в неизвестное. Береговой сидит у окна в центре салона, мы занимаем места вокруг него, едем на стартовую площадку. Все стараются шутить, по очереди запевают песни - и так почти всю дорогу. Кинооператор Центра подготовки много снимает - это для истории. Сзади идет пустой резервный автобус. Въезжаем на стартовую площадку. Пока нас не видят, прощаемся, желаем успешного полета. Береговой с доброй улыбкой говорит: «К черту!» - и выходит. Докладывает председателю Государственной комиссии о своей готовности, потом его ведут к лифту. Видим, как он поднимается на верхнюю площадку, подходит к ограждению, машет на прощание руками. Уходит в корабль. Очень холодно. Мы садимся в автобус и едем на смотровую площадку - наблюдать за стартом и слушать репортаж.