Алексей Елисеев - Жизнь - капля в море

На мое решение большое влияние оказала беседа с Георгием Аркадьевичем Арбатовым, который в то время руководил Институтом США и Канады. У нас были дружеские отношения, и я мог разговаривать с ним абсолютно откровенно. Арбатов - человек очень образованный, с большим жизненным опытом, много раз читал лекции в американских вузах, поэтому его совет был для меня особо ценным.

К моему удивлению, проблемы высшей школы Георгий Аркадьевич знал гораздо глубже, чем я предполагал. Тема беседы его увлекла. Он стал доставать из шкафа книги о высшей школе США и с сожалением рассказывать мне о том, как быстро растет разрыв в образовании между нами и американцами и какие губительные последствия это может иметь. Он воздержался от прямого совета, но заверил, что если я соглашусь, то он готов помочь в том, чтобы мое предложение о перестройке вуза попало на стол Горбачева - в то время фактического главы государства.

После этой беседы я решил взяться за новое для меня дело. Во время первой встречи с министром высшего образования Г.А.Ягодиным я поделился своими планами и спросил, не будет ли он возражать против подготовки правительственного решения по перестройке вуза. В ответ получил согласие.

Через несколько дней Ягодин представил меня Ученому совету МВТУ. Встреча была холодной. Меня там явно не ждали. Оказывается, на место прежнего ректора Московский городской комитет партии готовил другую кандидатуру - секретаря местного партийного комитета, которого в вузе хорошо знали и поддерживали. Предыдущий ректор согласовывал с ним все решения, поэтому от предстоящей кадровой перестановки никаких существенных изменений не ожидали. Непонятно, кто в этой ситуации отважился пригласить меня. Единственный выступающий от членов Ученого совета, обращаясь ко мне, высказал примерно следующую мысль: «Если будешь покладистым, у тебя может получиться». Так с глухого противостояния началось мое знакомство с коллективом, и отголоски этого настроения я чувствовал в течение пяти лет.

Разумеется, роль дутой фигуры меня не устраивала. Я пришел с определенными намерениями и отступать не собирался. Начал с посещения кафедр, пытался понять, чем они занимаются и в чем видят перспективы. В целом вуз жил бедно, пожалуй, даже хуже, чем тридцать лет назад, во время моей учебы. Похоже, большинство сотрудников привыкли к этой бедности и считали ее нормой. Очень обидно было, что в ведущем вузе страны, где столько талантливых ученых и преподавателей, нет нормальных условий для работы.

Учебный процесс был рассчитан на массовую подготовку «инженеров широкого профиля» - людей, обладающих фундаментальным и общеинженерным образованием, достаточным для того, чтобы в будущем стать специалистами. В послевоенные годы стране нужны были такие люди. Надо было восстанавливать промышленность, а для этого требовались инженерная эрудиция и широкий кругозор. Вопрос о том, в каком направлении специализироваться, решался уже на работе, в зависимости от сложившейся там ситуации. Но теперь промышленные предприятия и конструкторские бюро были заинтересованы получить полностью подготовленных специалистов, чтобы они могли без промедления включиться в рабочий процесс. Высшая школа должна была перестраиваться в соответствии с новыми требованиями. В МВТУ, наоборот, члены ректората и заведующие кафедрами гордились тем, что дают широкое техническое образование, а не специализированную подготовку, и считали это самым большим достоинством вуза. Мои попытки убедить их в том, что в сфере производства произошла переориентация на узкую специализацию и каждое направление требует своих особых знаний, особой квалификации, что при существующем подходе выпускники оказываются не готовыми к работе и часть функций вуза передается промышленности, результатов не давали.

Мои оппоненты против этого не возражали, но утверждали, что при том объеме знаний, который дает вуз, выпускники могут выполнять практически любую работу в своей области. Я чувствовал, что мы разговариваем на разных языках. Снова и снова рассказывал о том, что приходившие к нам на предприятие выпускники год, а то и два, учились для того, чтобы стать настоящими инженерами, а из многих инженеров так и не получалось. Пытался объяснить, что универсальных инженеров не бывает даже в рамках одного тематического подразделения. Молодые, казалось, соглашались и с интересом ожидали моих предложений, а преподаватели с многолетним стажем сразу занимали оборонительную позицию, и было видно, что им не нужны никакие изменения.

Для меня позиция тех, кто возражал, была легко объяснимой. Большинство из них никогда не работало в промышленности и не имело полноценного инженерного опыта. Биографии этих людей были схожи. Оканчивали вуз, оставались в аспирантуре, потом начинали преподавать. И учили тому, что знали, тому, что изучили сами. Передавали свои знания добросовестно и потому были уверены, что все делают правильно.

Конечно, они прекрасно вписывались в рамки существовавшей системы. Беда в том, что сама система имела дефекты. Исторически сложилось так, что наши вузы оказались оторванными от главных научных и инженерных центров. Между ними стояли межведомственные барьеры. Фундаментальные научные исследования проводились в институтах Академии наук, прикладные исследования и разработки выполняла промышленность, а за подготовку специалистов отвечало Министерство высшего образования. Обмен информацией между этими тремя ведомствами был скудный, и по этой причине вузы постепенно становились замкнутыми. Подготовка инженеров в вузах все больше и больше отставала от требований времени. Ощущение было такое, будто за скорым поездом технического прогресса вуз идет пешком. О многом, что происходило в промышленности, здесь знали лишь понаслышке. Многие не чувствовали того, насколько велик разрыв между реальным уровнем техники и их представлением об этом уровне. И промышленность в этом тоже была виновата.

Не могу забыть разговор, который состоялся у меня с научным сотрудником кафедры систем автоматического управления. На вопрос, чем занимается кафедра в научном плане, мой собеседник ответил, что они приступают к новой важной разработке системы управления космической станции «Мир». Меня это поразило. Я знал, что станция уже собрана, испытана и готовится к запуску на орбиту. Я позвонил в свою бывшую организацию Борису Евсеевичу Чертоку - человеку, который возглавлял создание реальной системы управления станцией, - и спросил, зачем они заказали работу МВТУ. Он честно признался: «Просто, чтобы поддержать вуз деньгами». Получалось, что обе договаривающиеся стороны преследовали самые благие цели: одна хотела приблизиться к реальным работам, другая помогала ей это сделать, но так, чтобы не посвящать глубоко в свои дела. В результате в вузе имели приближенное представление о том, чем занимается промышленность, и не знали, насколько далеко она продвинулась в своих разработках.