Аппиан - Гражданские войны

33. Антоний и Кассий, бывшие народными трибунами после Куриона одобрили это. Сенат же, еще больше склонный к вражде, полагал, что войско Помпея, противопоставленное войску Цезаря, является его стражем, а войско Цезаря, напротив, враждебно ему. Консулы Марцелл и Лентул приказали сторонникам Антония удалиться из сената, чтобы они не подверглись каким-нибудь оскорблениям, хотя они и были народными трибунами. Тогда Антоний с громким криком в гневе вскочил со своего кресла и стал призывать на сенаторов богов по поводу насилия над священной и неприкосновенной личностью трибунов. Не совершив ни убийства, ни каких-либо других гнусностей, они изгоняются только за то, что внесли предложение, которое, по их мнению, будет полезным. Сказав это, Антоний выбежал, словно одержимый богом, предвещая предстоящие смуты, войны, убийства, проскрипции, [204] 56 См. примеч. 4 к кн. I. изгнания, конфискации и тому подобное. В возбуждении он призывал тяжелые проклятия на головы виновников всего этого. Вместе с ним из сената выбежали Курион и Кассий, ибо оказалось, что уже один отряд, посланный Помпеем, окружает сенат. Они немедленно отправились к Цезарю, тайно, ночью, в наемной повозке, переодетые рабами. Он показал беглецов в таком виде солдатам и, возбуждая их, говорил, что их, совершивших такие подвиги, сенат считает врагами, а вот этих мужей, замолвивших за них слово, постыдно изгоняют.

34. Итак, с обеих сторон война была начата и открыто объявлена. Сенат полагал, что войско из области галлов прибудет к Цезарю не так скоро и он не пойдет на предстоящее серьезное дело с малыми силами. Поэтому сенат предписал Помпею набрать 130.000 италийцев, главным образом из опытных в военном деле ветеранов, и чужеземцев из наиболее храбрых соседних племен. На ведение войны постановили выдать Помпею государственные средства и, если понадобится, то обратить на военные нужды и свои частные средства. А в города с величайшим гневом, рвением и быстротой посылали за новыми средствами. Цезарь же прежде всего послал за своими войсками. Он всегда предпочитал действовать силой неожиданности и смелости, чем силой подготовки. Поэтому в столь великой войне он решил прежде всего напасть с 5.000 человек и своевременно занять выгодное положение в Италии.

35. Центурионов с небольшим отрядом наиболее храбрых солдат, одетых в гражданское платье, он выслал вперед, чтобы они вошли в Аримин и внезапно захватили город. Это — первый город Италии на пути из Галлии. Сам Цезарь вечером под предлогом нездоровья удалился с пира, оставив друзей за ужином. Сев в колесницу, он поехал в Аримин в то время как всадники следовали за ним на некотором расстоянии. Быстро подъехав к реке Рубикону, которая служит границею Италии, Цезарь остановился, гладя на ее течение, и стал размышлять, взвешивая в уме каждое из тех бедствий, которые произойдут в будущем, если он с вооруженными силами перейдет эту реку. Наконец, решившись, Цезарь сказал присутствующим: "Если я воздержусь от этого перехода, друзья мои, это будет началом бедствий для меня; если же перейду — для всех людей". Сказав это, он, как вдохновленный свыше, стремительно перешел реку, прибавив известное изречение: "Пусть, жребий будет брошен". [205] 57 Как сообщает Плутарх (Помпеи, LX), Цезарь произнес эту фразу на греческом языке. В таком виде она представляет собой цитату из комедии Менандра «Флейтистка». В сохранившемся фрагменте комедии один из собеседников пытается отговорить другого от женитьбы, но получает ответ: «Дело решено, пусть будет брошен жребий» — см. Менандр. фрагменты, 36 (59),4.

Быстро подойдя к Аримину, Цезарь на заре захватил его и двинулся дальше, оставляя части своего войска в удобных местах. Все ближайшее население он привлек на свою сторону либо силой, либо гуманным отношением. Начались бегство и переселения из всех мест в испуге, с плачем. Никто ничего не знал в точности, все думали, что Цезарь идет с бесчисленным войском.

36. Узнав об этом, консулы не позволяли Помпею спокойно, как этого требовал его военный опыт, принять его план действий, но требовали от него напасть на Цезаря в Италии, для чего набирались войска, как если бы городу грозил немедленный захват. Но остальные сенаторы ввиду того, что, против ожидания, нападение Цезаря было чрезвычайно стремительным, испугались, чувствуя себя совершенно неготовыми к борьбе с ним. В ужасе они раскаивались в том, что не приняли предложений Цезаря. Теперь, когда страх изменил их воинственное настроение в сторону благоразумия, сенаторы начали думать, что предложения Цезаря были правильны.

А в Риме происходили многие чудеса, являлись небесные знамения. Говорили, что бог послал кровавый дождь; на статуях богов выступал пот; молния ударила во многие храмы, родил мул. Многие и другие несчастья предвещали окончательное уничтожение старого государственного строя и перемену его. Люди давали обеты, как во время страшных событий, и народ, помня несчастья эпохи Мария и Суллы, вопил, чтобы Цезарь и Помпей сложили с себя власть, как будто в этом одном заключалось средство предотвратить войну. Цицерон требовал, чтобы к Цезарю были посланы посредники.

37. Консулы во всем оказывали противодействие сенату. Фавоний, насмехаясь над фразой, брошенной когда-то Помпеем, [206] 58 По сообщению Плутарха, Помпеи сказал: «Стоит мне только топнуть ногой в любом месте Италии, как тотчас же из-под земли появится и пешее и конное войско» (Плутарх. Помпеи, LVII). приглашал его ударить ногой о землю и вывести из нее войска. Помпей же сказал: "Вы будете их иметь, если последуете за мной и не станете бояться оставить Рим и, если это потребуется, Италию. Не поместья и не жилища являются силою и славою для мужей, но мужи, где бы они ни были, имеют их вместе с собою. Сражаясь, они снова приобретут себе и жилища". Сказав это, он пригрозил упорствующим, если они, щадя свои поместья или имущество, оставят борьбу за отечество. Затем Помпей тотчас вышел из сената и выехал из города к капуанскому войску. Консулы последовали за ним. Других сенаторов долго удерживало сомнение, и они ночевали все вместе в здании сената. Однако на другой день большая часть их отправилась вслед за Помпеем.

38. Консул настигнул в Корфинии Луция Домиция, который был послан принять от него власть, имея с собою неполных 4.000 человек, и осадил его там. Жители Корфиния, захватив убегающего Домиция у городских ворот, привели его к Цезарю. Последний, чтобы показать пример другим, ласково принял войско Домиция, перешедшее на его сторону, самого же Домиция, невредимого и со всем его имуществом, отпустил на все четыре стороны. Цезарь надеялся, что тот благодаря оказанному ему благодеянию, быть может, останется у него, но не препятствовал ему идти и к Помпею.