Лев Гумилёв - Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи

«…Империя была главным препятствием к превращению всех Homo sapiens в единый вненациональный муравейник – мировой Фаланстер, легко управляемый из единого мирового центра. В русофобии не одна только ненависть к России: она потому и скрытна, как трихина, что достаточно лишь указать на нее – как под ее оболочкой обнаруживается ненависть к человеку – образу и подобию Божию. К человеку, которого надо превратить в легко формирующийся материал, в раба или марионетку. И особенно необходимо назвать русофобию ее подлинным именем сейчас, когда столь многое в нашем общем будущем зависит от ответа на вопрос: как другие народы смотрят на русских?

Русские – народ имперский, но суть русского национального сознания не в Империи. Форма государственности – это именно форма, а не суть, средство, а не цель. Империя была для народов самым надежным средством сохранения нации и национальной духовности. Она так и возникла исторически – как способ сосуществования огромного количества народов, в тяжелейших геополитических условиях, между вечно враждебным Западом и вечно непредсказуемой Степью. И это средство, выдержавшее проверку временем, стало историческим благом для народов: оно помогло им выжить, сохранив национальное лицо, вопреки западнической тенденции к «общечеловеческой» обезличенности. И самый сокрушительный удар, который можно было нанести по национальным народностям России, – это разрушить Империю. Теперь, когда удар нанесен, полезно вспомнить, что Империя – лишь средство. На ее обломках должна возникнуть новая единая государственность, имперская или нет – суть не в форме. Лишь бы была добрая воля к союзу народов. И пусть все народы взглянут непредвзято в открытую душу русских: не она ли – самый верный залог для нового свободного союза народов? …»

В. И. Вернадский, открывший биохимическую энергию живого вещества биосферы, отметил еще один феномен, как бы энергию с обратным знаком, – «разум», точнее, «мысль», которая, не являясь формой энергии, тем не менее производит действия, как будто ей отвечающие [19а]. Производит-то производит, но какова совершаемая ею работа? Что она создает? И наконец, каково ее соотношение с уровнем пассионарного напряжения системы, в которой она проявляется?

Ответить на это можно только с помощью этнологии, оперирующей понятиями суперэтносов и их контактов при изучении законченных процессов этнической истории, например того, каким является коллизия XIII в., когда романо-германский католический суперэтнос, находившийся в акматической фазе, стремился подавить ортодоксальное православие – Византию и Русь, инерция развития коих иссякала. Попытка крестоносцев создать Латинскую империю на месте Византии провалилась через год. Папские призывы подавить русских схизматиков были еще менее успешны, но в принятом нами аспекте важны не результаты, которые часто зависят от исторических случайностей, а тенденция деятельности, или доминанта выхода свободной энергии. А здесь она была выражена крайне отчетливо: папа призывал католиков к крестовому походу против литовцев, русских и татар, руководствуясь не материальными расчетами и поисками выгод, которые легче было обрести в Тунисе и Андалузии, а чувством отрицательной комплиментарности к соседним культурам. А найти предлог для желанной войны всегда легко. Надо лишь выдвинуть свой тезис и заставить людей принимать его без критики. А дальше все покатится по инерции. И покатилось!

В XIII в. западноевропейская географическая наука, имевшая в то время громадное практическое значение, представляла бушующий фонтан мифов, легенд, безудержной фантазии и сознательной лжи. Это был доступный в то время уровень науки, которая базировалась не на опыте и наблюдении, а на деятельности свободной мысли, питаемой легковерием народных масс и высших сословий [48, стр. 388].

Одна басня о «царстве пресвитера Иоанна» унесла в небытие несколько тысяч французов и немцев, пошедших во второй крестовый поход навстречу мнимому союзнику [Там же, стр. 390–391 ]. А когда христианский союзник действительно появился из глубин Азии, была сознательно дана очередная дезинформация. Но эта ложь, произведение разума, стала привычной, т.е. стала фактором, формирующим стереотип поведения, и в этом качестве дожила до нашего времени. Предвзятое мнение превратилось в переходящую ошибку, исправить которую средневековая наука была бессильна.

Неисчислимы беды, происходящие от предвзятых мнений и переходящих ошибок. Заслуга науки в том, что она часто вскрывает застарелые предубеждения, никогда не доказанные и как будто не требующие доказательств. Чтобы опровергнуть ложное суждение, нужно вскрыть его корни.

Наши предки, жившие на Московской Руси и в Российской империи начала XVIII в., нисколько не сомневались в том, что их восточные соседи – татары, мордва, черемисы, остяки, тунгусы, казахи, якуты – такие же люди, как и тверичи, рязанцы, владимирцы, новгородцы и устюжане. Идея национальной исключительности была чужда русским людям, и их не шокировало, что, например, на патриаршем престоле сидел мордвин Никон, а русскими армиями руководили потомки черемисов – Шереметевы и татар – Кутузов.

В странах же Западной Европы предубеждение против неевропейских народов родилось давно. Считалось, что азиатская степь, которую многие географы начинали от Венгрии, другие – от Карпат, – обиталище дикости, варварства, свирепых нравов и ханского произвола. Взгляды эти были закреплены авторами XVIII в., создателями универсальных концепций истории, философии, морали и политики. При этом самым существенным было то, что авторы эти имели об Азии крайне поверхностное и часто превратное представление. Все же это их не смущало, и их взглядов не опровергали французские или немецкие путешественники, побывавшие в городах Передней Азии или Индии и Китая.

К числу дикарей, угрожавших единственно ценной, по их мнению, европейской культуре, они причисляли и русских, основываясь на том, что 240 лет Россия входила в состав сначала Великого Монгольского улуса, а потом Золотой Орды. Эта концепция была по-своему логична, но отнюдь не верна.

В XVIII в. юные русские петиметры, возвращаясь из Франции, где они не столько постигали науки, сколько выучивали готовые концепции, восприняли и принесли домой концепцию идентичности русских и татар как восточных варваров. В России они сумели преподнести это мнение своим современникам как само собой разумеющуюся точку зрения на историю.

Это лжеучение заразило даже А. С. Пушкина. Он написал: «России определено было высокое предназначение. Ее необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили нашествие на самом краю Европы: варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Русь и возвратились в степи своего Востока».