Хамза Есенжанов - Яик - светлая река

Каратаев долго сидел на краю железной койки, объятый думами. Потом достал из-под тощего тюфяка несколько листков бумаги, стал быстро писать.

"В борьбе за свободу народ рождает бесстрашных сынов, - писал заключенный. - История тому свидетельница. Не обязательно обращаться в глубь веков за подтверждением сказанного. Наш славный Исатай с отрядом смельчаков девять лет бился с армией царя и хана. Он сложил голову в кровавой битве, как и подобает истинному герою. Ну а то, что было позже, в бурные "Годы гнева", я видел собственными глазами. О беспримерной храбрости Исатая мне довелось услышать от очевидцев.

...С той поры прошло пятьдесят лет. Тогда мне исполнилось девять, и я учился в Оренбурге, в татарской школе, где учили русскому языку. Окончить школу мне не пришлось, меня забрали домой. Покойный отец мой тогда был уже стар и болен, и я сначала подумал, что перед смертью он захотел повидаться со мной. Но не это оказалось главной причиной. "Вся степь взбудоражена, люди в страхе покидают обжитые места, - говорил мне нарочный от отца. - Степь и город будут биться насмерть..."

Вести, одна страшнее другой, летели от аула к аулу, предвещая беды.

- Отберут землю!

- Угонят людей и скотину!

- Всю нашу степь отдадут царю!

- В аулы придут попы изгонять мусульманскую веру!

Встревожилась, всколыхнулась степь. Оставив зимовья, заспешили аулы в глухие места, не стали ждать окота овец, отела коров, наспех собрались и - в степь, подальше от насиженных мест.

Наш аул быстро добрался до озера Сулукуль. Со всех сторон стали стекаться сюда многочисленные роды и подроды, и каждый прямо-таки оглушал степь своим боевым кличем. Не стихал топот коней, шум и гам висели над джайляу. Из уст в уста передавались новости:

- Род Байбакты поднялся до единого человека.

- Сел на коня батыр Сеил из рода Алаша.

- Султан Кангали Арысланов собрал войско против губернатора!

- Батыр Айжарык из рода Табын с двумя тысячами джигитов перешел реку Жем и направляется к нам!

Кипела степь, бурлила. "Скоро битва! Скоро - в бой!" Сорок джигитов нашего аула сели на коней и составили отряд Даулетше. Приготовлены были все пять видов оружия - копье и лук, секира, кривая сабля и фитильное ружье. Все поднялись, даже мальчишки. Ночью вместе с джигитами они стерегли коней, а днем с вершины холма высматривали врага.

Был совершен обряд жертвоприношения - зарезано сорок баранов. Старики упали на колени, старухи застыли в причитаниях. Молили Аллаха ниспослать кару на голову царю - извергу. Всю ночь девушки и молодухи жгли костры, стерегли скотину. А утром Даулетше с отрядом вышел в путь, чтобы присоединиться к войску султана Хангали.

- Родной мой!..

- Верблюжонок мой ненаглядный...

- Да будут с вами все сорок ангелов-хранителей...

Бередил душу заунывный плач старух. Степь стонала...

Хангали рассказывал...

Все началось с того самого злополучного "Уложения". Как образованному человеку родов Тама и Табын губернатор Уральска генерал-майор Веревкин прислал мне в тот год бумагу. В ней говорилось: "Для осуществления мер нового правительственного Уложения в киргизские степи выезжает начальник уезда подполковник Черноморцев. Окажите ему всемерную помощь".

- Лучше смерть, - решил народ.

Батыра Айжарыка выбрали предводителем, меня - его советником.

- Ведите нас! Мы с вами.

Воспользовавшись указанием губернатора, я отправился вдоль реки Елек до Карасу, чтобы выведать об истинных намерениях Черноморцева. Подполковник выехал в степь проводить выборы волостных управителей и аульных старшин согласно "Степному уложению". Комиссия собрала народ, объяснила новый порядок и услышала в ответ:

- Убирайтесь своей дорогой!

В этом неповиновении Черноморцев обвинил прежде всего меня. Однако не подал виду и решил схитрить: послать меня отсюда в Уральск, якобы с донесением генерал-губернатору Веревкину.

- Донесение весьма важное и срочное, - сказал начальник уезда. Привезешь ответ. Если выполнишь поручение, твои заслуги будут отмечены.

Я ответил с готовностью:

- Есть, господин подполковник! Отказываться от доброго дела не в обычаях моего народа.

Дали мне солдата-калмыка, и отправился я в Уральск.

Конечно же, по дороге я вскрыл секретный пакет. "Человек, вручивший вам это письмо, является главным подстрекателем киргизов к бунту", - говорилось в нем.

Что было дальше, понять нетрудно. Весть о коварстве Черноморцева облетела степь.

- Обезглавить всех! - решил народ.

- Нет, уничтожать комиссию не имеет смысла. Лучше отправимся в сторону Уила и поднимем тамошние аулы, - решил я и с отрядом вооруженных джигитов пошел через Елек в Уил.

Так начался поход в ответ на коварство царских сатрапов.

БИТВА В ДОЛИНЕ ЖЕМА

Как только "Степное уложение" было утверждено монаршей волей Александра Второго 21 октября 1868 года, началось его проведение в жизнь с помощью оружия. Из Уральска вышел отряд подполковника барона Штемпеля и, пройдя Анхаты и Шидерты, направился в сторону реки Калдыгайты. А отряд подполковника Новокрещенова из Оренбурга двинулся к реке Жем, в глубь казахской степи. Этот отборный казачий отряд из пятисот всадников решил прежде всего усмирить большой род Байулы. Само собой понятно, грозный отряд с ружьями и пушками устрашающе подействовал на мирных кочевников. К тому же, подобные отряды, как стало известно, появились и в приморских степях за Мангыстау, и возле Калмыкова - среди густо населенных аулов вдоль Яика. Неподалеку от Оренбурга, на землях родов Шекты и Табын также выросли казачьи укрепления.

Едва дошел слух о том, что казачье войско вышло из Оренбурга, как мы первым делом расставили по дороге дозорных.

- Выследим их, отрежем обратный путь, налетим из засады! - горячились джигиты. Но я думал иначе.

- Чем глубже враг проникнет в степь, тем хуже для него. Он не сможет получить оружие, продовольствие, не сможет заменить подводы и коней. Чем длиннее будет их путь, тем больше измотаются солдаты и тем легче будет наша победа, - уговаривал я джигитов. Батыр Айжарык поддерживал меня.

Налево от нашей стоянки начиналась бескрайняя степь Мангыстау, а справа лежало низовье реки Жем, травянистое, плодородное.

Послав в аулы возле притоков Каракобда и Сагыз нарочных для сбора людей, Айжарык с двумя тысячами джигитов расположился у холма Алкельды.

Самое надежное в походе - быстрый и сильный конь. Для смены в нужный момент джигиты держали в поводу еще по одному коню. Основное оружие - кривые сабли и секиры. Фитильные ружья имелись лишь у одного из десяти воинов, у остальных - луки. Густо увешанные колчанами со стрелами лучники были похожи на больших ежей. Среди них было немало искусных стрелков, способных поразить цель в двухстах саженях. Иные стрелы прошивали шею коня. Многие джигиты умели на всем скаку поднять с земли на кончике копья засохший катышок. Но сильнее любого оружия в бою - львиное сердце воина. Немало джигитов с таким отважным сердцем полегло под градом пуль и ядер царского войска...