Александр Бабакин - Битва в ионосфере

В тот период над боевой системой предупреждения о ракетном нападении (СПРН) работал Радиотехнический институт Академии наук СССР, которым руководил академик АН СССР, Герой Социалистического труда Александр Львович Минц. В этом научном центре были созданы первые довольно мощные РЛС для обнаружения межконтинентальных баллистических ракет. Гигантские радары стали возводиться в различных регионах государства. (Примечание автора книги. Генерал-полковник Вотинцев в 1990 году не захотел лично раскрывать журналисту места базирования РЛС советской боевой СПРН.). Однако эти радары по своим тактико-техническим характеристикам могли лишь обнаруживать цели на конечном участке траектории полета. Поэтому у них время предупреждения было крайне ограниченным. Значительная же часть советских межконтинентальных баллистических ракет в то время работала на жидком топливе. Для приведения их в готовность к пускам и проведения самих пусков уже после принятия решения на ответно-встречный удар требовалось тоже значительное время. Так что американцы своим неожиданным и массированным ракетно-ядерным ударом вполне могли разрушить советский ядерный щит. Последствия для нашего государства и народа могли быть катастрофическими. Перед руководством государства, Вооруженных Сил, АН СССР стояла острейшая проблема, как увеличить время для принятия решения об ответно-встречном ударе. Главное найти возможность обнаруживать американские ракеты уже в момент старта. А далее примерно 30 минут сопровождать их до падения на территорию Советского Союза. Эта сложнейшая научно-техническая задача решалась по двум направлениям — создание РЛС загоризонтной локации, создание космических средств предупреждения. Очень большие были трудности. Неразвитой были экспериментальная и производственная база, не хватало специалистов нужной квалификации. Одним словом, всюду были различные проблемы. Но мы понимали, что все трудности надо преодолеть и, как говорил главный конструктор боевой системы ЗГРЛС Франц Кузьминский «надеть наручники на американский империализм», а вернее накрыть постоянным радиолокационным полем ракетные базы США.

В научно-исследовательском институте дальней радиосвязи (НИИДАР) был в 1969 году разработан аванпроект создания боевой загоризонтной системы из трех ЗГРЛС. Но потом, после проведения различных экспериментов на сокращенной опытной ЗГРЛС под Николаевом и получения там положительных результатов, в целях сокращения расходов оставили всего два локатора. Создавались очень перспективные станции. Я сам в Николаеве на экране локатора видел, как на первом Скачке, это примерно 2–3 тысячи километров, взлетала пара истребителей. Они садились на аэродром, потом взлетали, расходились в воздухе. У меня не возникало никаких сомнений в том, что меня вводят в заблуждение и показывают какие-то мультики. Потом довольно внушительная комиссия, куда входили представители Военно-промышленной комиссии при Совете Министров СССР, Академии наук, Минобороны, промышленности, приказом от 29 сентября 1969 года определила целесообразность создания боевой системы ЗГРЛС. В проекте было отмечено, что ЗГРЛС на третьем скачке, на расстоянии примерно 10 тысяч километров будут фиксировать старты МБР с ракетных баз США. Так что ЗГРЛС создавалась не по чьему-то злому умыслу, или корпоративным соображениям. Проект был просто потрясающий, фантастический. Ни одно государство мира в тот период не обладало такими сверхмощными боевыми радиолокаторами. А вот мы взялись за это сложнейшее дело. Кроме того, в случае удачи в дальнейшем ЗГРЛС вполне можно было бы использовать и для мирных целей, например в системе управления воздушным движением. Но это, так сказать, перспективное использование загоризонтной локации, которое мы обсуждали с главным конструктором системы Францем Александровичем Кузьминским. Кстати, он не любил своего иностранного имени. Предпочитал, чтобы его особенно друзья называли Александром. Чудачество прижилось. В паспорте Франц, а зовут Александр. Некоторые даже забывались и звали его вовсе запросто Сашей.

Головная станция боевой системы ЗГРЛС возводилась в районе Чернобыля, недалеко от Чернобыльской АЭС. От первого атомного энергоблока на локатор поступала электроэнергия. Вторая станция строилась в районе Комсомольска — на — Амуре. Была определена научно-промышленная кооперация, которая должна была реализовать этот грандиозный проект. По тем времена на него выделялись огромные средства. Так, стоимость Чернобыльского узла ЗГРЛС, включая приёмную и передающую позиции, военные городки, составляла 150 миллионов рублей, под Комсомольском-на-Амуре — 250 млн. рублей, а сокращенного опытного Николаевского образца — 200 млн. рублей. Общая стоимость этих объектов — 600 млн. руб. Гигантские средства выделяло государство на стратегические оборонные цели.

Узлы создавались. Вместе с заместителем Председателя Совета министров СССР — председателем Военно-промышленной комиссии при Совмине, Героем Социалистического Труда Леонидом Васильевичем Смирновым мы летали на места размещения гигантских радаров и оперативно решали различные вопросы. Например, убедили секретаря Хабаровского крайкома КПСС Черного в необходимости скорейшего ввода в строй ЛЭП. На год раньше по тайге и бездорожью протянули ее на 200 километров до объекта.

Очень большие трудности возникали с элементной базой. Советская промышленность сильно в этом отставала от западной. Я сам видел, в каких условиях на заводах Минрадиопро-ма производились платы для нашей аппаратуры. Инженеры под микроскопом слой за слоем рисовали схемы. Кустарщина, да и только. Качества от такой элементной базы ждать не приходилось. Один из наших ученых предложил ее промышленное производство. На первых порах было до 70 процентов брака. Но отступать было нельзя. Наконец было налажено производство аппаратуры. Она потоком пошла с заводов. Но так же потоком, например, по части ЭВМ, стали блоки выходить из строя. На двух ЗГРЛС их скопилось очень много. И никто не знал, что делать с этим массовым браком. И тогда, не видя другого выхода, я пошел на крайность. На одно из совещаний у министра обороны пришел с плакатом и повесил его в кабинете на специальной стойке. Дмитрий Фёдорович Устинов это заметил. Он подошел и стал рассматривать мастерски изображенную гору различных блоков аппаратуры и надпись «Ни капли крови». Маршал удивленно посмотрел на меня, мол, что это ты себе позволяешь. Я объяснил причину, которая побудила меня на столь неординарный поступок на совещании в Минобороны СССР. Тут же Устинов дал команду одному из конструкторов. Буквально через месяц был для нас изготовлен специальный проверочный стенд. Неисправный блок вставлялся на проверку. На табло высвечивалась неисправность. Это существенно облегчило задачу по вводу в строй новых ЭВМ для ЗГРЛС.