Ю Фельштинский - Коммунистическая оппозиция в СССР (1923-1927) (Том 4)

бы, что эти требования совершенно целесообразны - посвятить дальнейшую работу на обсуждение вопроса, связанного с докладом тов. Орджоникидзе предложение об исключении из состава членов ЦК двух его членов Зиновьева и Троцкого. (Голоса: правильно!)

Троцкий: Товарищи, если всем остальным ораторам, в пределах того времени, которое им предоставлялось, давалась возможность говорить о всех тех вопросах, которые, по их мнению, стоят в связи с пунктом четвертым дня, то я думаю, что мне, который является по этому вопросу обвиняемым перед объединенным пленумом ЦК и ЦКК, в таком праве, во всяком случае, нельзя отказать. Тов. Орджоникидзе, - никто ему не сделал за это упрека, - в своем докладе затрагивал все, или почти все вопросы, составлявшие предмет разногласий...

Голоса: Неверно, ничего подобного!

Тальберг: Говорите по существу!

Троцкий: ...даже вопрос о моей оценке роли урожая и неурожая в советской экономике. Так что, ваше право, товарищи, лишить меня слова, но я, в пределах предоставленных мне 45 минут, могу говорить по поводу предъявленных мне обвинений только то, что я считаю необходимым. Если тов. председатель считает, что это неправильно, он, разумеется, может лишить меня слова, и дело пленума - подтвердить вердикт. Мне ничего не остается, как подчиниться. Но, пока я на трибуне, я могу говорить только то, что сам считаю важным, существенным для объединенного пленума по четвертому пункту порядка дня.

Голос: Двадцать раз говорили.

Голос: Скажите, распустите вы фракцию или нет? Вот это вы нам скажите.

Голос: Мы это будем слушать.

Рыков (председатель): Я думаю, что выражу мнение всех членов пленума и ЦК и ЦКК, если скажу, что пленум рассчитывает услышать от тов. Троцкого что-нибудь по тому вопросу, который в настоящий момент стоит на повестке дня (голоса: правильно!), что вопрос о строительстве социализма обсуждался нами и на съездах и на конференциях и является решенным и подтвержденным много раз (голоса: правильно!). Во всяком случае его на повестку настоящего пленума никто не ставил.

Ворошилов (с места) : По этому вопросу нужно говорить, выполняете вы или нет...

Троцкий: Если я должен понимать тов. председателя в таком смысле, что я имею право дальше развивать свои мысли и сделать необходимые выводы из общих принципиальных соображений, то это вполне совпадает с тем планом речи, который имеется у меня (смех, шум).

Голос с места: Это не совпадает с порядком дня.

Голос с места: Не занимайтесь казуистикой.

Каганович: Говорите по существу.

Троцкий: Если вы хотите сказать, что я не имею права говорить о том, что я считаю существом для данного пленума в связи с обвинением меня... (шум), если пленум не считает нужным выслушать меня, то он

имеет право меня лишить слова. Я этому подчинюсь, это право пленума.

Каганович: Вам предоставили 45 минут. Говорите по существу, не заговаривайте зубы.

Троцкий: Я и говорю, что в оценке существа вся суть. Если бы не было разногласий, все было бы очень просто. Но в оценке того, что есть существо, я весьма отличаюсь от тов. Кагановича. Это не мешает ему развивать свою точку зрения. А я развиваю свою.

Голос: Говорите по существу (шум).

Троцкий: По вопросу о существе этого вопроса я расхожусь с Кагановичем так же, как например, по вопросу об Амстердаме. Но мне кажется, что я имею право излагать свою точку зрения.

В тезисах о войне и мире (7 января 1918 г.) Ленин говорил о "необходимости для успеха социализма в России известного промежутка времени, не менее нескольких месяцев." (Том XV, стр. 64). Что, собственно, означали эти слова в его устах? Какое конкретное экономическое и социальное содеражние вкладывал он в них?

Ворошилов с места: Это же все можно разослать и напечатать. (Шум.)

Троцкий: В начале 1918 г., в статье "О "левом" ребячестве и мелкобуржуазности" Владимир Ильич писал: "Если бы, примерно, через полгода у нас установился государственный капитализм, это было бы громадным успехом и вернейшей гарантией того, что через год у нас окончательно упрочится и непобедимым станет социализм" (т. XVIII, часть 2, стр. 87). На эту цитату Владимир Ильич ссылался со времени перехода к нэпу не раз. Он приводил ее в своей речи на IV конгрессе Коминтерна, причем тут же добавил, что "это было сказано, когда мы были поглупее, чем сейчас, но не настолько уж глупы, чтобы не уметь рассматривать такие вопросы" (т. XVIII,ч. 2, стр. 87). Совершенно ясно...

Голос с места: Надо пересмотреть ему время.

Троцкий: Совершенно ясно, что ироническое замечание: "мы были поглупее, чем сейчас" относилось к слишком коротким срокам "через год у нас окончательно упрочится и непобедимым станет социализм" (шум).

Рудзутак: Это не имеет никакого отношения к постановлению ЦКК.

Троцкий: Как мог, однако, Ленин давать такой короткий срок для "окончательного "упрочения" социализма? (Шум.) Какое материально-производственное содержание вкладывал он в эти слова? И что означают, с другой стороны, смягчающие иронию слова Ленина о том, что мы были в 18 г. "не настолько уж глупы, чтобы (шум) не уметь рассматривать эти вопросы?" Совершенно ясно, что под окончательным упрочением социализма Ленин понимал не построение социалистического общ-щества в годовой срок... (Шум.)

Рудзутак: Это не речь, а чтение полного собрания сочинений Троцкого...

Троцкий: ...не уничтожение классов, не преодоление противоречия между городом и деревней в двенадцать месяцев, а прежде всего и главным образом восстановление работы фабрик и заводов в руках

победоносного пролетариата. В этом вся суть. (Шум.) Чтобы понять ленинскую постановку вопроса о построении социализма, нельзя вырывать и произвольно перетолковывать отдельные замечания, сказанные в разных условиях, по разным поводам и главное, для разных практических целей. Надо взять ленинскую мысль в ее историческом развитии. И тогда мы найдем, что то, что Ленин говорил насчет построения социализма, например, в 1915 г., т. е. за два с лишним года до октябрьского переворота, освещается правильно и с полной бесспорностью лишь в том случае, если проследить развитие ленинской мысли о построении социализма в годы, следовавшие после октябрьского переворота, когда дело шло уже не о программе, а о теоретическом определении живого опыта.

В 1915 г. Ленин писал: "Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране. Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал бы против остального, капиталистического мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран, поднимая в них восстание против капиталистов, выступая в случае необходимости даже с военной силой против эксплуататорских классов и Их государств" (Ленин, т. XIII, стр. 133, "Социал-демократ", 23 августа 1915 г.). В этих словах, еще достаточно общих (1915 г.), заключается уже не только полемика с теми якобы революционерами, которые считали, что революция должна одновременно начаться во всей Европе, если не во всем мире, но и... с будущими "левыми" коммунистами. Первым Ленин говорит: революция может и должна начаться в отдельной стране; в какой? - в той, в которой для нее созреют обстоятельства. Вторых он как бы уже предостерегает: недостаточно взять власть, чтобы сразу же объявить всему капиталистическому миру революционную войну (шум).