Александр Кондратов - Загадка сфинкса

Казалось бы, ключ найден: теперь надо отыскивать, опираясь на чтение установленных алфавитных иероглифов, отдельные слова и читать их с помощью коптского языка. Но слишком уже невероятной казалась мысль о том, что принцип буквенного письма соблюдается и в иероглифах! Ведь их было несколько сотен — ни в одном языке мира не существует такого числа различных звуков. Да и Гораполлон, и Кирхер, и все другие авторитеты в один голос утверждали, что знаки письмен Египта передают не звуки, а слова и понятия. Де-Саси и Окерблад ошибочно полагали, что демотическое письмо — целиком алфавитное. Юнг, показав их ошибку, впал в противоположную крайность — он стал считать, что алфавита не было у египтян ни в скорописном, демотическом, ни в иероглифическом письме.

Но ведь самому Юнгу удалось установить ряд алфавитных знаков, которые передавали имена Птолемея и Береники! Юнг объяснял это так: попав под влияние греков, древние жители долины Нила заимствовали у них идею алфавита, в качестве буке избрали рисуночные иероглифы, но писали с их помощью не свои — египетские — слова, а лишь греческие имена. В тексте Розеттского камня имена Птолемея и Береники заключены в овальные рамки — картуши. Это, по мысли Юнга, лишь подчеркивает, что иероглифы применены в данном случае условно в качестве букв. Вне овалов, в египетском тексте, они могут иметь совсем иное чтение, являясь уже не буквами, а знаками для слов или понятий. И ключом к иероглифике они служить никак не могут.

Расшифровать иероглифы удастся не скоро — таков был вывод Томаса Юнга…

К счастью, совершенно неправильный.

Томас Юнг был человек поистине удивительных способностей. Двух лет научился он бегло читать на своем родном языке, английском, а к четырнадцати годам знал французский, латинский, арабский, итальянский, греческий, древнееврейский, персидский языки. Учиться, однако, он стал не гуманитарным, а медицинским наукам, в которых преуспел: был врачом-практиком и преподавал теорию в лондонском госпитале святого Георгия. Попутно Юнг занялся физикой. Причем здесь он сделал открытие, обессмертившее его имя: установил закон интерференции света. «Стык» физики и биологии, двух наук, которые он в совершенстве изучил, позволил Юнгу заложить основы научного изучения зрения. Кроме того, он сумел внести ценный вклад в акустику и «в виде отдыха» в совершенстве овладеть искусством каллиграфии. Однако и этого было мало Юнгу: он обучился и другому искусству — хождению по канату и мог соперничать в нем с профессиональными канатоходцами.

Наконец, Юнг, как вы уже знаете, сделал важный шаг в расшифровке иероглифов Египта. Но разгадать загадку сфинкса до конца он не сумел — это сделал другой гениальный человек, Франсуа Шампольон.

В отличие от Юнга Шампольон был человек одной идеи. По его собственному признанию, столкнувшись в возрасте 11 лет с древнеегипетскими памятниками, на которых были начертаны иероглифы, он решил найти разгадку письмен. И всю остальную жизнь посвятил этой цели, изучая восточные языки, в первую очередь коптский, отыскивая в трудах древних авторов сведения о Египте, тщательно копируя каждую известную ему иероглифическую надпись, анализируя и сравнивая тексты страны пирамид на протяжении многих лет, — до тех пор, пока все его старания не были вознаграждены.

Жан Франсуа Шампольон родился 23 декабря 1790 года на юге Франции, в городке Фижак, в семье состоятельного торговца книгами. В пятилетнем возрасте он успешно проделал первую «дешифровку». Со слов матери он знал наизусть молитвы, которые были записаны в Служебник. Сравнивая «устный» и «письменный» текст, мальчик определил, что означает каждая буква алфавита, — и самостоятельно выучился грамоте.

Вслед за родным языком настает черед языков древних и восточных: древнегреческого, латыни, древнееврейского, арабского, сирийского, арамейского. Но если маленький Томас Юнг изучает языки, так сказать, из «спортивного интереса», то маленький Шампольон преследует другую цель: как можно больше узнать о Египте. Уже в 12-летнем возрасте он тщательно изучает сведения об этой стране, содержащиеся в трудах античных авторов, и сопоставляет их друг с другом. Учась в лицее, он начинает работу над монументальным трудом «Египет при фараонах», а по окончании лицейской учебы, в возрасте 16 лет, за этот труд избирается членом академии города Гренобль.

Юноша переезжает в Париж, где продолжает учебу у де-Саси и других известных востоковедов того времени. Он занимается санскритом, зендским и пехлевийским языками. Но основное внимание Франсуа уделяет коптскому, овладев им настолько, что, по собственному признанию, мог «говорить сам с собой по-коптски». И параллельно с этим тщательно изучает и копирует египетские тексты. А их в то время появляется в Европе все больше.

В письме к старшему брату от 30 августа 1808 года Шампольон сообщает о своих «первых шагах» в изучении египетского письма: ему удается установить большую часть знаков демотического алфавита, независимо от де-Саси, Окерблада и Юнга. Еще через два года Шампольон (опять-таки независимо от Юнга) приходит к выводу, что подобные же алфавитные знаки-буквы могут быть и среди иероглифов — с их помощью записываются чужеземные имена. Ведь Розеттская надпись содержит греческие имена (Александр и другие), и они, по словам Шампольона, «не могли быть выражены в иероглифической части этого памятника, если бы иероглифы не имели способности передавать звуки».

Но вот молодой исследователь делает открытие, которое продвигает изучение египетских письмен еще на один шаг вперед. Юнг полагал, что связующие звенья между скорописью-демотикой и иероглификой «слишком малочисленны». Шампольон открывает третью разновидность письма древних египтян — так называемую иератику, столь долгожданное недостающее звено. Стало быть, египтяне имели одну системуписьма и, в зависимости от надобностей, применяли то иероглифику, то иератику, то демотику.

Некоторые египтологи сравнивают иероглифику с нашим печатным типографским шрифтом, иератику — с рукописным начертанием буке, а демотику — со скорописью или стенографией. Сравнение образное, но не совсем точное. Ибо иероглифика появилась у египтян первой, затем из нее развилась иератика, и, наконец, появилось скорописное демотическое письмо (древнейшие тексты, написанные им, дотируются концом VIII века до н. э., они на добрые две с половиной тысячи лет моложе иероглифических). Но, несмотря на большую разницу в возрасте, все эти три разновидности письма могли употребляться в одну эпоху. Например, для храмовых надписей применялась иероглифика, для записей на папирусе — иератика или демотика. Внешняяформа иероглифических, иератических и демотических знаков различна. Но внутренняясущность письма, его система— одна и та же. А так как в демотике, вне всякого сомнения, есть алфавитные знаки, то они должны быть и в иероглифике — таков был логический вывод, сделанный Шампольоном. Теперь оставалось найти доказательства, конкретные факты, отыскав иероглифическое, иератическое и демотическое начертание одного и того же знака.