Владимир Миронов - Древняя Греция

Фемистокл отправляется в изгнание

Вскоре после Саламинского сражения войска греческих государств одержали блестящую победу под руководством Павсания над персами при Платеях (479 г. до н.э.). Ревниво относившийся к успехам спартиатов, Геродот назвал это крупнейшее сражение греков на суше «величайшей» известной ему победой за историю. Но вскоре греки забыли о вкладе Павсания в победу, стали подозревать его в сговоре с персами (имел азиатских телохранителей из Фракии и носил персидскую одежду). Его несколько раз вызывали в суд и обвинили в измене. Многим не нравились его диктаторские привычки, высокомерие, гордыня… Ему вменили в вину посвящение, которое он велел выбить на золотом треножнике, жертвенном даре богу в Дельфах. Оно несло одно имя – Павсаний, «вождь эллинов». А ведь и у других были заслуги. Павсания обвинят, что он подстрекал к восстанию илотов. Илоты входили в состав его войск в битве при Платеях и достойно себя проявили, поэтому он пообещал им свободу и гражданство. В Спарте обвинение в заговоре с илотами являлось самым страшным и смертельно опасным обвинением. Павсаний был подвергнут жесткой критике. «Среди выдающихся людей греческой метрополии первой трети V века Павсаний наглой заносчивостью наиболее ярко воплощает тип властолюбивого, тиранического индивидуалиста, который не хочет вписываться в рамки государственного порядка. Беспредельное стремление к максимально возможной личной власти сделало его предателем не только Спарты, но и всей Эллады, за которую он, победитель при Платеях, больше не чувствовал ответственности (хотя он – в отличие от Демарата, Фемистокла и других – не подвергался гонениям). Демарат и Фемистокл окончили свою жизнь как персидские вассальные тираны в малоазийских городах, Павсаний же, если бы его проискам сопутствовал успех, хотел править всей Грецией как вассальный тиран великого царя. Здесь до предела доведены стремления некоторых выдающихся людей или аристократических родов, когда личная власть приобрела для них большую ценность, чем законный порядок в их общине, не говоря уже о всей Греции» (Г. Берве). Такое отношение типично для эпохи упадка.

Один из древних некрополей

Конец Павсания таков. Когда он стал налаживать связи с Ксерксом, стремясь заполучить власть над всей Элладой (пусть и в качестве персидского сатрапа), и предложил ему власть над Спартой и Грецией, перс отреагировал сдержанно. Не помогло и то, что он посватался к девушке из рода Ахеменидов… Но факт остается фактом – Павсаний был готов предать малую и большую родину, как некий серый лис предавал (и не раз) свою большую и малую родины. Даже потеряв надежду на власть у себя на родине, он попытался вести переговоры с персами, смертельным врагом эллинов. Надеялся, что те оценят по заслугам его предательство. Узнав об этом, спартанцы долго колебались. Письмо Павсания к сатрапу Артабазу стало веской уликой измены. Коль скоро Павсаний обвинялся в этом, ему уже не было спасения. Не помогло и то, что он, как и Фемистокл, названный сообщником, был известным человеком… Одним словом, спартанцы, несмотря на то что он спрятался в священном храме, замуровали его там живьем. Когда он потерял силы от голода, предателя вынесли и бросили в овраг, где он и испустил дух. Спартанцам, к их чести, хватило воли, ума, мужества уничтожать предателей. Мы же позволяем негодяям спокойно разгуливать по улицам, выступать с речами, создавать партии, печатать книги, посещать соревнования и театры, отмечать юбилеи, и награждаем их, хотя смерть была бы им самой достойной наградой. Но и в этом нет ничего необычного для греков (и для нас). Вспомним, во времена вторжения персов в 490 году до н.э. дорогу полчищам персов вглубь Греции (когда случилась Марафонская битва) указывал не кто иной, как бывший афинский тиран Гиппий, сын Писистрата.

Менелай с телом Патрокла

Греки своенравны, корыстолюбивы, эгоистичны, как и их «лучезарные боги». Все они отличались лицемерием, коварством, жадностью, склочничеством. Взгляните хотя бы на то, как ведут себя эти боги? Могучего и храброго Патрокла бьют сзади (подло, со спины). О гибели Патрокла (в XVI песне «Илиады») Гомер говорит:

Почему бог торговли Гермес так благосклонен к воровству? Говорят, дело в традиции. Мол, у греков во время праздника Гермеса Хариодота разрешалось воровать одежду. Говорят, что сей обряд проистекал из того, что, когда самосцы покинули остров, чтобы поселиться по указанию оракула на острове Микале, они десять лет жили там грабежом. Как мы убедились, все без исключения не упускали случая ограбить побежденных, как и их боги. Думаю, понятна и реакция Эпикура: «По правде, всех богов я ненавижу!»

Пракситель. Гермес с Дионисом. IV в. до н.э. Мрамор

Итогом этого безудержного стремления людей к богатству и власти в государствах античного мира стала всеобщая зависть, ненависть, подозрительность, недоверие, взаимная вражда. В начале истории греки позволяли себе крупные траты разве что при погребении близких. Считалось в порядке вещей, если достойного человека, мудреца, героя в последний путь проводят с честью. Пышные похороны государство устраивало воинам, павшим в битвах за отечество. При Солоне и Ликурге появились законы, наказывавшие за чрезмерную тягу к роскоши. Но вкусы и нравы афинян меняются со временем.

По мере того как богачей становилось все больше, а благосостояние элиты росло полисы стали клониться к закату (как ни «странно»). Хотя секрет эволюции довольно прост. Люди совсем потеряли совесть, готовы были почти открыто идти на грабеж и воровство (государства, близких, храмов). Не оставалось ничего святого. Полибий сказал о греках, что если им доверить хотя бы один обол из общественных денег, они с удовольствием возьмут и его. Причем если даже и выдадут расписку, ни за что не поступят с общественными деньгами честно (то есть, попросту украдут). Среди греков, как и среди других, росло имущественное расслоение. С ростом богатств нравы еще более испортились. Бедные ненавидели богатых, а крестьяне чувствовали все большую неприязнь к горожанам. Эгоизм и индивидуализм побуждали людей стремиться к роскоши, богатству, удовольствиям. Древнегреческий поэт так скажет: