Владимир Миронов - Древняя Греция

Среди греков всегда можно было найти тех, кто за деньги охотно был готов услужить персидским, карфагенским, македонским, римским интересам. Одним из таких подлецов был Демад, не знавший никаких других соображений и интересов, кроме личных. В отношении «родных Афин» он всегда искал случай обрести хоть какую-нибудь выгоду, признаваясь, что ему абсолютно наплевать на патриотизм. Он не желает способствовать делу расцвета государства и упрочению его роли «в делах вселенной». Дройзен говорит о нем: тот был талантлив, но лишен характера, блестящ, но поверхностен, скорее болтлив, чем красноречив. Главный его инстинкт, которому он служит, – жадность к деньгам. Антипатр метко сказал о Демаде – тот подобен жертвенному животному, от которого в конце концов ничего не останется, кроме языка и брюха. Сколько же подобных «демадов», безмерно жадных до бешеных денег, повидали за последние десятилетия (и видим по сей день) в многострадальной России.

Всюду торжествуют наглость и подлость. Девиз только один: «Человек – это деньги» (Алкей). Бедность подавляет народ, но это никого не волнует. Дурные и злые обогащаются и процветают, а добрые и бедные нищают, опускаются и гибнут. Солон призывал людей опомниться, обуздать их корыстолюбие. Наглость до добра не доведет. Он предупреждал богатых и знатных («великих мужей», «более могущественных и превосходящих силой») – всему есть предел. Вы пресыщены буквально свалившимся на голову неправедным богатством! Ведете роскошную жизнь! У вас власть и сила! Но вы губите вашей преступной политикой Родину!

П. Брейгель. Алчность. Гравюра. 1558 г.

Однако Солон не жалует и вождей демоса. Те ничуть не менее наглы и подлы, чем проклинаемые ими олигархи. Они только делают вид, что противостоят олигархам и режиму плутократии. На деле они и сами погрязли в политиканстве, лицемерии, аферах, обмане, лжи. При них «все пошло навыворот», как утверждает Лукиан. Подобное произошло в Греции после смерти Перикла (428 г. до н.э.). Когда тот не оставил преемника, Народное собрание, в нашем случае Дума, подпало под влияние разбогатевших простолюдинов. Владельцы крупной собственности не только становятся членами Народного собрания, но и начинают открыто манипулировать голосами. Среди подобной публики: торговец паклей Евкрат, торговец овощами Лисикл, владелец кожевенной мастерской Клеон, стоявший во главе афинского демоса в течение семи лет (424 г. до н.э.). Клеона сменил торговец лампами Гипербол (историк Фукидид называл его «гнусным»). Среди лидеров греческих «демократов» оказался даже банщик (Клиген). Греция и Рим тем и замечательны, что их типы прекрасно дожили до наших дней почти без изменений. Вождей демоса тогда называли «демагогами». Отрицательный смысл эпитет приобрел позднее, когда вся мерзость, продажность и ничтожность господ, умело играющих на низменных инстинктах толпы, на зависти и социальных ожиданиях, стала вполне очевидна. Клеон, сменивший на посту Перикла, превратил народную трибуну в цирк, подобие клоунады. По свидетельству Плутарха, он перестал соблюдать всякие приличия на возвышении для оратора: «Он был первым, кто, говоря перед народом, стал вопить, скидывать с плеч плащ, бить себя по ляжкам, бегать во время речи». В афинском (как и в российском) собрании, можно было увидеть немало тех, кто выделялся не знаниями и культурой, а дикими выходками и броскими речами. Конечно, вся эта вульгарщина примитивна. Но при убогих вкусах срабатывает. Хлесткая фраза, пустая болтовня, громкие лозунги близки вкусам неразвитой и хамоватой аудитории. Ее прекрасно высмеял Аристофан в комедии «Всадники». Говоря об одном из таких вождей простонародья, Аристофан характеризует его так – «пройдоха страшный, негодяй отъявленный». Тот льстит народу: «О государь Народ!» А в результате тот же самый народ, с которого он «взяток требует», он же и «под розги подведет». В этой связи стоит вспомнить, как некогда Александр Македонский направил верного Буцефала в Народное собрание, дав понять, что тот нисколько не хуже депутатов.

Дж.-Б. Тьеполо. Александр вводит коня Буцефала в парламент

Уроки греческой «демократии» неоднозначны и противоречивы. Ее благотворные признаки проявились скорее в сфере личных устремлений, творчестве, искусстве, нежели в силе и жизнеспособности политических институтов. Именно политически демократия оказалась в высшей степени недееспособной. Особенно это стало заметно в период поздней классики. После краткого периода расцвета Греция стала клониться к закату, что закономерно. Перикл понимал всю слабость и уязвимость греческого политического устройства. Он говорил в своей речи: «Вести же войну с противником совершенно иначе вооруженным, чем они, они не в состоянии, пока у них нет единой постоянной союзной власти. Поэтому-то и не способны тотчас же быстро и решительно действовать. Действительно, при всеобщем равноправии это – разноплеменной союз, и каждый союзный город стремится соблюдать лишь свои частные интересы; отчего у них обычно не выходит ничего дельного. Ведь если одни желают причинить кому-либо как можно больший урон, то другие стремятся потратить как можно меньше средств для войны. На коротких совещаниях у них редко обсуждаются общесоюзные дела, а большей частью – только частные дела отдельных городов. Каждый считает, что его собственное нерадение не принесет вреда и что об общем благе позаботится вместо него кто-нибудь другой. И именно потому, что каждый (в Афинах) занят своими частными делами, они не замечают, что страдают их общие интересы». Полагаю, именно эгоизм, войны и распри среди союзников и погубили Грецию. Что же касается афинской демократии, ее, на наш взгляд, погубили рабовладение и чудовищное социальное расслоение среди граждан. Разброд и разобщенность полисов, их неустойчивость и слабость, эгоизм элит становились не только «истинной матерью тирании», но еще в большей степени главной причиной заката и гибели. Демократия утратила некогда присущие ей единство и цельность. В итоге Греция распалась на несколько враждующих лагерей. Платон четко обозначил это расслоение как разделение на государство бедных и богатых. Солон верно заметил: «От богатства родится пресыщение, от пресыщения – спесь».