Владимир Миронов - Древняя Греция

И правы те, кто считает: Поликрат, давший указание строить туннель и выделивший на это немалые деньги, конечно, не случайно пригласил в качестве главного строителя именно Эвпалина, чей авторитет в Мегаре и на Самосе был высок. Инженер вырос в атмосфере высокой культуры знаний, получил научное образование, позволившее ему провести через гору водопровод. Среди чудес античной техники можно назвать и так называемый будильник Платона. Это довольно незатейливое приспособление представляло собой устройство, которое ранним утром собирало товарищей и учеников академии на лекции и занятия Платона, и причем довольно противным свистом.

В сосуд заливалась вода, которая под давлением издавала свист, сзывая из домиков сада учеников, подобно тому как игравший на дуде факир привлекал внимание змей.

Наибольший интерес представляли часы, созданные неизвестным мастером уже во времена Боэция (V в. н.э.). Они украшали собой площадь в Газе. Эти часы описал Прокопий Кесарийский. Те представляли собой целое сооружение: портик защищал часы от непогоды, мраморные барьеры с железными остриями должны удерживать шалунов-мальчишек на расстоянии. Удивительно выглядело их художественное оформление. Верхний ряд часов образует 12 ночных дверей. Под ними находится второй ряд. Над первой из них парит орел, устремляющийся вперед. Створки двери открываются, и Гелиос, выступающий внизу по карнизу, указывает на эту дверь. Из нее выходит Геракл и показывает публике свою первую добычу, львиную шкуру.

Резчик по дереву

Затем он кланяется зрителям и исчезает с венком на голове в своей келье, двери которой опять затворяются. И так он совершает все свои двенадцать подвигов, показывая их, и каждый раз орел слетает с двери, каждый раз венок опускается на голову античного героя. А так как любой школьник знал порядок деяний Геракла, по очередности подвигов определялось время. В часах был еще и механизм для боя часов, чтобы даже те, кто был вдалеке, могли бы слышать их звук и знать время. На крыше часовни изображен Пан, который каждый раз при звуке гонга навострял ухо, будто бы слыша голос своей возлюбленной Эхо. Часовня была украшена и другими фигурами. Справа от Геракла стоял трубач Диомед. После совершения двенадцати подвигов Геракла тот трубил зорю. Тут же видна фигура слуги, несущего Гераклу купальные принадлежности, чтобы приготовить обычную для того времени ванну. Другой слуга подает купленные на рынке кушанья. Размер здания должен был быть 6 м в длину и 3 м в ширину. Перед нами настоящее техническое чудо – технический театр.

Но можно ли утверждать, что античность – золотой век техники и механики? Разумеется, нет. Платон в «Горгии» красноречиво говорит, что удел рабов – искусства механические и технические. Их труд близко нельзя ставить на одну доску с искусством высшего ранга – искусством свободных людей (историков, философов, поэтов, политиков). Дескать, это особая каста. Признавая необходимость механики (скажем, при защите государства), Платон вместе с тем выводит это занятие за пределы «приличного общества». Он говорит: «Однако ж ты тем не менее презираешь и его самого, и его искусство, и имя механика (изобретателя машин или ученого. – Ред. ) произносишь как бы с пренебрежением, так что за его сына не захотел бы выдать своей дочки, а за своего не решился бы взять его дочь». Это презрение просто удивительно (хотя понятно, зная нравы той эпохи). Ведь рабовладельческое общество зиждилось не на технике, этой поэме разума, а на подневольном физическом труде.

Когда тиранический строй имеет возможность свободно распоряжаться дешевым трудом рабов, он до последнего использует свой шанс. Технический прогресс в этих условиях неизбежно отходит на задний план. Правда, Солон все-таки созвал лучших механиков и столяров, чтобы те создали сложный деревянный механизм с 24 вращавшимися таблицами. Каллиграфы нанесли на них систематизированные тексты законов, которые легко читались каждым грамотным гражданином. Но это скорее исключение. Общим же правилом тогда было: царские, военно-жреческо-управленческие должности котировались высоко, а таланты ученых, инженеров, строителей, учителей отходили на задний план и пребывали в забвении. Таким же образом в современной России труд ученого и инженера поставлен в ситуацию, в общем и целом напоминающую их положение в рабовладельческой Греции. У нас, увы, не творец, не ученый или изобретатель, а делец и посредник-торгаш стали ныне элитой.

Сорок семь утверждений Евклида

Сведения из разных эпох лишь подтверждают этот печальный опыт. В рукописи времен Нового царства в Египте, например, говорится: «Работа инженера, как и все, что связано с потребностями жизни, есть низость и бесчестье». К великому сожалению, даже известные мыслители античности не могли скрыть своего презрения к технике, к тем, кто ею управляет, являясь ее создателем. Для Аристотеля не существует большой разницы между одушевленным и неодушевленным орудиями. Для него матрос или руль – лишь простые инструменты в руках хозяина корабля. Малый интерес к профессии механика и инженера подтверждается и малым объемом литературы по технике. А вернее сказать, ее не было вовсе… Известно, что к I веку до н.э. в знаменитой Александрийской библиотеке, собравшей едва ли не все главные научные и литературные труды мира, насчитывалось 700 тысяч свитков или книг. Библиотека стала научной Меккой, кладезем мировой информации. Здесь работали такие выдающиеся ученые древности, как Евклид, Аристипп, Архимед и другие. Последний счел, что среди сокровищ Мусея и храма Юпитера он отыщет нечто, что могло бы помочь ему в инженерной работе… Однако прадед всех механиков к величайшему своему разочарованию не нашел тут по механике буквально ни одной строчки. Все его 40 изобретений родились в итоге его индивидуальных усилий.

Помимо материальных признаков образовательной культуры (школ, академий, университетов) возникли и научные заделы. В конечном счете именно греки ввели в оборот то, что мы определяем как «научный способ мышления». Под этим подразумевают не только знание или повседневную практику науки, но прежде всего саму интеллектуальную способность отделять фактическое и то, что поддается проверке, от сугубо эмоциональных и голословных утверждений. Эта особенность культурного восприятия древних произвела столь сильное впечатление на Бернала, что тот заявил: «Греки открыли цивилизацию». Грекам же принадлежит на Западе и пальма первенства в попытках соединить науку с поэзией. Столь дерзкого и блистательного вторжения научных познаний в поэтический мир, и наоборот, не знает история. Британец Дж. Бернал считал, что в поэмах Гомера «содержалось столько науки, сколько вообще было необходимо знать среднему человеку».