Д. Хмельницкий - Правда Виктора Суворова(Сборник)

Достижению взаимопонимания между оппонентами, опирающимися даже на один и тот же фактический материал, зачастую мешают не только политические взгляды или приверженность к той или иной научной школе, но и излишне эмоциональное восприятие исторических фактов и дефиниций, которыми они оперируют в ходе полемики. Наглядным подтверждением тому является трактовка историками термина «превентивная война». Из-за превратного его восприятия возникло множество недоразумений и разногласий в ходе полемики о событиях мая—июня 1941 г.

Термин «превентивная война» активно использовался пропагандой Гитлера и Геббельса. Мотивы поведения фюрера, начавшего войну против СССР, отличались заданностью: это была явная агрессия. Ведомство же Геббельса имело целью оправдать захватническую вооруженную акцию нацистского руководства, для чего и прибегло к введению чисто пропагандистского жупела «превентивная война».

В современной конфликтологии проблема «превентивности» рассмотрена с достаточной полнотой. В ситуации назревания и развития конфликта (например, между двумя державами, как в случае с Германией и СССР) по мере его нарастания закономерно возникает ощущение, что противная сторона имеет большую свободу в выборе своих действий. Поэтому собственные акции воспринимаются как превентивные, ответные, вынужденные, вызванные тщательно и коварно спланированной провокацией потенциального противника [156] Лебедева М.М. От конфликтного восприятия к согласию // Полис (Политические исследования). 1996. №5. С.165. .

По мнению большинства исследователей, «превентивная война» — это операция для упреждения действий противника, готового реализовать свои политические цели военными средствами. Однако стала превалирующей тенденция перенесения данного понятия в сферу идеологического противоборства. Все сводится к доказательству того, что, используя тезис о «превентивной войне» в своей пропаганде, нацисты стремились не только снять с Германии, но и переложить на Советский Союз ответственность за начавшиеся между обеими державами боевые действия.

Историографическая ситуация усугубилась после публикации работ В. Суворова (псевдоним В.Б. Резуна — сотрудника ГРУ Генерального штаба Советской Армии, перебежавшего в Англию), где проводилась мысль о подготовке СССР к нападению на Германию (сталинского варианта «превентивной войны»), которое якобы планировалось на 6 июля 1941 г. [157] Суворов В. «Ледокол»: Кто начал Вторую мировую войну; его же День-М: Когда началась Вторая мировая война. М., 1994; его же. Последняя Республика: Почему Советский Союз проиграл Вторую мировую войну. М., 1995. .

Однако российские историки отмечали, что В. Суворов (В.Б. Резун) слабо использует документальную базу, тенденциозно цитирует мемуарную литературу, которая сама по себе требует тщательного источниковедческого анализа [158] Достаточно напомнить, что издание мемуарной литературы, «освещающей историю строительства боевых действий Советской Армии и Военно-Морского Флота», находилось под строжайшим контролем ЦК КПСС, Министерства обороны СССР и ГлавПУРа (см., напр.: История советской политической цензуры. Документы и комментарии. М., 1997. С.208-209). , искажает факты, произвольно трактует события [159] Еще одним подтверждением истинности подобных выводов стал новый «бестселлер» В. Суворова «Очищение» (1998). Подробнее об этом см.: Невежин В.А. Проблема репрессий в Красной Армии и «второе пришествие» Виктора Суворова // Отечественная история. 1999. №1. С.184–186. . Западные ученые также предъявили большие претензии к автору «Ледокола» [160] Городецкий Г. Миф «Ледокола». Накануне войны. М., 1995; его же. Роковой самообман: Сталин и нападение Германии на Советский Союз. М., 1999. . Так, германский историк Б. Бонвеч отнес эту книгу к вполне определенному жанру литературы, где просматривается стремление снять с Германии вину за нападение на СССР [161] Борозняк А.И. Историки ФРГ о нацизме // Новая и новейшая история. 1997. №1. С.72. .

В первой половине 90-х гг. «антисуворовский бум» достиг своего апогея. Однако оппоненты В.Б. Резуна в пылу полемики не учитывают простой вещи. Приводя все больше и больше доказательств наличия у Гитлера реальных планов нападения на СССР, они вольно или невольно усиливают «суворовские» позиции. Ведь исходя из историографии трактовки «превентивной войны», нельзя не прийти к очевидному выводу: Сталин имел не меньше, чем фюрер, оснований для начала боевых действий.

Можно лишь присоединиться к мнению тех, кто считает необходимым внести ясность в терминологию, используемую в ходе полемики о событиях 1939—1941 гг. Например, германская исследовательница Б. Пиетров-Энкер указывала на нечеткость понятийного аппарата, из-за чего нельзя использовать сам термин «превентивная война» «применительно к каким-то частным случаям» [162] Пиетров-Энкер Б. Германия в июне 1941 г. – жертва советской агрессии? О разногласиях по поводу тезиса о превентивной войне // Вторая мировая война: Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований. М., 1996. С.472, прим. 14. . Коллеги Пиетров-Энкер (Б. Вегнер, Г.-Г. Нольте, Г. Юбершер, Ю. Ферстер) солидарны с ней в данном вопросе [163] Борозняк А. И. 22 июня 1941 года: взгляд с «той» стороны // Отечественная история. 1994. №1. С.150-151. .

Заслуживает внимания и вывод М.И. Мельтюхова о научной беспредметности дискуссии о «превентивной войне», ибо, как правило, в ней все сводится к «поиску стороны, первой начавшей подготовку к нападению. Одни (их большинство) возлагают вину на Гитлера, другие, в числе которых и автор «Ледокола», — на Сталина [164] Мельтюхов М.И. Споры вокруг 1941 года... С.18. .

Между тем объективный российский исследователь, пытающийся непредвзято разобраться во всех хитросплетениях внешнеполитических сталинских замыслов накануне 22 июня 1941 г., чтобы пересмотреть установившиеся в историографии взгляды, рискует быть подвергнутым остракизму за... апологию Геббельса, Гитлера, «псевдоисторика с Темзы» (В. Суворова), его могут назвать «жертвой пропаганды», «ревизионистом» или обвинить в нарушении «этики научной полемики», чему уже есть конкретные примеры [165] Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера? С.110–121; Мерцалов А.Н., Мерцалова Л.А. Довольно о войне? Воронеж, 1992. С.74–75; их же. Сталинизм и война; Полканов В.Д. Указ. соч. С.32–41; Фролов М.И. Указ. соч. С.24; Вишлев О.В. Речь И.В. Сталина 5 мая 1941 г. Российские документы // Новая и новейшая история. 1998. №4. С.77–89. .

Подобного рода морально-психологическое давление отнюдь не способствует раскрытию истинной роли Сталина в событиях преддверия советско-германской войны. Диктатор, обладавший многомиллионной армией, опиравшийся на мощь сверхмилитаризированной советской экономики, гигантский партийно-политический, пропагандистский аппарат, продолжает изображаться в историографии как нерешительный и даже трусливый деятель, якобы покорно ожидавший нападения со стороны Гитлера.