Мурад Аджи - Европа, тюрки, Великая Степь

Византия была обречена. Рано или поздно страна должна была рухнуть в это бесславное болото: ее благополучие целиком и полностью зависело от Дешт-и-Кипчака. Не считаться с тюрками она не могла. Вот почему греки держались чуть восточнее для Запада и чуть западнее для Востока. В постоянном балансировании проявлялась их политика, которая и вела в тупик: благополучие не бывает долгим. Без новаций оно временно и у человека, и у государства, и у религии.

Конечно, нововведения были и в Греческой церкви, но непоследовательные, непродуманные (например, иконоборчество). Константинополь вынужденно проявлял сдержанность, похвальный консерватизм, который в конце концов и привел к разделению христианской единой Церкви на Византийскую и Римскую. Случилось это 16 июля 1054 года, тогда был подписан акт взаимного отлучения.

Восток и Запад объявили миру, что они отличаются мировоззрением. Это крупнейшее событие и увенчало политику, которой так или иначе придерживались обе стороны, начиная с IV века и с момента заселения Европы тюрками и принятием христианства в колониях Римской империи, а также в самом Риме. [45] По сути же христианство, в нынешнем (!) его понимании, Европа приняла только к XIII веку. Тогда исчезли последние языческие страны, был в целом сформирован и принят в общем виде канон, действующий поныне без каких-либо принципиальных изменений. Хотя различия (большие и малые) в действующих Церквах сохранились до сих пор.

Так случился первый крупный конфликт внутри Церкви. К сожалению для Европы, он был не единственным: церковно-политические разногласия всегда слагали некий дипломатический фон, насыщенный взаимными упреками в ереси. Складывалось ощущение, что каждая европейская Церковь владела некой божественной истиной, устанавливая, что есть правильно, а что — нет. Папа Геласий I, например, на Соборе в Риме 13 мая 495 года торжественно объявил себя «наместником Христа на Земле». Ни больше и ни меньше. Церковники утверждали за собой право называть ересью все, что им угодно. Борьбой с ересью оправдывались войны, тайные убийства, публичные казни… Политика велась грязная и отнюдь не церковная! Смрад стоял над Европой.

Что, например, представлял собой церковный розыск, позже названный «инквизицией»? Или — к чему всегда призывали церковные Соборы и церковные суды?.. О них написано много, но крайне однобоко. В угоду только Риму или Византии. Нигде не подчеркивалось, что именно называлось ересью.

Церковные идеологи умело закладывали в сознание миллионов людей мнение, что существует враг Христа, с которым борется благочестивая Церковь. Враг, якобы выступающий против Церкви, а значит, и против «наместника Христа на Земле», то есть живого бога… Все скрутили, запутали в клубок и назвали непонятным (тюркским же!) словом «ересь».

Костры инквизиции явно начинались не с хвороста…

Это кипчаки, воспитанные на иных духовных традициях, горели на кострах, по-прежнему уверенные в том, что Христос не бог; это их пытали и мучили, заставляя отречься от веры в Бога Небесного — Тенгри; это тюркскую божественную литературу, сперва переведя на свои языки, уничтожали церковники, опять же прикрываясь абстрактным словом «ересь»… Так веками отучали европейских наследников тюрков от своей культуры, от своей истории. И, кажется, отучили.

Образно говоря, Варфоломеевскую ночь Рим готовил за много веков до 1572 года, убивая всех несогласных с его духовной политикой. Руки иных римских и византийских святош — по локоть в крови.

Только во Франции за ту одну «ночь» (к слову, она продолжалась несколько дней) убили более 30 тысяч человек, которые были противниками римского христианства; конечно, кальвинисты своих тенгрианских корней, видимо, не сознавали — века сделали свое дело, но ненависти к Риму они не растеряли, передавая неприязнь к католичеству от поколения к поколению по сей день. Вряд ли кто из европейцев мог бы объяснить причины своей неприязни к католикам — их всегда просто ненавидела половина Европы. Без объяснений.

Репрессии, фальсификации, шантаж, угрозы были политикой Церкви. И до Варфоломеевской ночи, и после нее… В открытом диалоге со своими противниками она проигрывала, поэтому и укрепилось в христианстве нелепейшее правило — «верить, не задумываясь». Обсуждать догматы веры христианам запрещалось.

…Более шестидесяти (!) изменений в тенгрианский канон в угоду своей политике внесли католики. «Новизна» порой бралась ими из митраизма — религии, соперничавшей с христианством и имевшей когда-то распространение в Римской империи.

Но некоторые нововведения не сразу принимала даже Римская церковь. Например, филиокве — исхождение святого духа, догмат, появившийся в VII веке как дополнение к принятым в IV веке. Сперва филиокве внесли в символ веры испанцы, а в 1009 году с ним согласились и в Риме.

Этот и другие примеры (а их много!) показывают, что все догматы Церкви придуманы обычными людьми — политиками. И в угоду политике. Божественная суть религии веками размывалась, духовность уходила из церквей, по мере того как Рим погружался в богатство, в самодовольство и разврат.

Увы, история Великой Степи забылась в Италии, во Франции, в Испании, в Англии — ее вытравили инквизиторы. Но она не умерла! Она все эти века жила с потомками Аттилы, передаваясь из поколения в поколение. Забылась, но не забыта.

Разделение Церкви — это разделение сфер господства. Ничего иного здесь нет. И оно, это разделение, оформилось к ХI-ХII векам, потому что не сразу кипчаки позволили ему свершиться: они отчаянно сопротивлялись Судьбе и сами ускоряли свой неминуемый конец — бесконечные их потасовки должны были истощить великий народ. Кипчаки, как дети, всегда стремились кому-то что-то доказать. А великодушие в мире взрослых губительно, слишком большую цену требует оно.

В VI веке, например, кипчаки бросили вызов остальной Европе. Тогда религиозные фанатики Рима устроили избиение евреев и изгнание иудеев из Палестины: Рим утверждался и через очищение христианства от иудаизма, на котором настаивали греки. Ему это отчасти удавалось.

Христианство, надо заметить, сослужило не лучшую службу еврейскому народу. Оно грубо вторглось в духовную жизнь евреев, придумав им того, кого у тех не было, — Христа!.. Якобы сына Бога.

Но в иудаизме нет Бога-Отца. Следовательно, не мог объявиться и сын. И об этом известно из оригиналатекста Ветхого завета. Иудеи об этой истории (вернее о подробностях жизни еврея, названного во II веке Иисусом Христом) узнали много позже. [46] Желание связать то событие с Иосифом Флавием (37 — 100), древнееврейским историком, перешедшим на сторону Рима в Иудейской войне, не вполне согласуется, например, с Апокалипсисом. Даже с его редактированным (!) позже текстом. Вмешательства в тексты древних авторов были традиционны для христианского духовенства — исправляли всех и вся. Так с XI века практикуется «редактирование» переводов Ветхого завета и других книг, названных священными. Что же говорить об Иосифе Флавии. Не раньше II Вселенского Собора 381 года, на котором утвердили Евангелия — Новый завет. До этого ходило более ста противоречащих друг другу вариантов его жития, так называемые апокрифические Евангелия. Из них отобрали четыре.