Вольдемар Балязин - Начало Петровской эпохи

Каждый день ездить в Дептфорд ему наконец надоело, и он совсем переселился туда, наняв себе квартиру в доме мистера Эвелина; самое большое удобство нового помещения состояло в том, что Петр мог проходить прямо на работу, не показываясь на улицах. Здесь Петр около двух с половиною месяцев серьезно изучал кораблестроение как науку, под руководством ученых корабельных инженеров; здесь он нашел то, чего искал в Голландии; он узнал геометрическую пропорцию судов всех видов и размеров.

Лишь только царь поселился в Дептфорде и начал чертить, вычислять и делать проекты и планы судов со свойственным своей природе увлечением, тайный агент наш при венском дворе донес, что ходят слухи, будто в Москве неспокойно, вспыхнул бунт, будто Софья опять взошла на престол, Василий Голицын возвратился из ссылки и принялся за управление государством и будто весь народ уже присягнул царевне.

Но известия эти не смутили Петра; он продолжал заниматься своим делом, учился и не верил слухам, потому что каждую почту получал письма из Москвы, и в них не было ни слова о предполагавшихся волнениях.

Для отдыха Петр ездил то в Вулич, главный склад корабельных принадлежностей, и на оружейный завод, смотрел, как отливали корабельные пушки, стрелял из них в цель, метал бомбы и учился морской артиллерии. На Монетном дворе изучал, как чеканят монеты, и с истинною печалью говорил о том, какая дурная монета в России, и уверял, что безобразнее ее не видал в целой Европе; он решился, по английским образцам, перечеканить русскую монету. Он бывал в парламенте, в Оксфордском университете и даже в разных религиозных обществах, разговаривал с епископами англиканской церкви и удивлял их тем, что так непоколебим в догматах православной веры; сколько они ни пытались, но не могли найти слабых сторон в его суждениях.

Когда яхта, подаренная Петру английским королем еще во время его пребывания в Голландии, поступила в его распоряжение, он тотчас попробовал ее ход; катался на ней по Темзе вместе с маркизом Кармартеном и остался ею очень доволен. Он решился сначала отправить ее в Архангельск, а оттуда по рекам и волоком довезти до Волги, а там как-нибудь и в Азовское море. Но этот план никогда не исполнился; яхта дальше Архангельска не пошла.

Не меньшее удовольствие доставили Петру морские примерные сражения. Однажды Петр вечером приехал в Портсмут, переночевал у губернатора, а утром на шлюпке поплыл осматривать военный флот, состоявший из двенадцати больших судов, в том числе двух стопушечных кораблей. Лишь только царская шлюпка показалась, как ее встретили пальбою со всех кораблей, а матросы веселым и дружным криком приветствовали царственного капитана. Осмотрев все корабли, Петр взошел на восьмидесятипушечный фрегат и с восторгом вглядывался в стройный порядок и единство маневров; точность, с какою матросы распускали паруса и выходили в открытое море, восхищала его. В тот же день флот обогнул остров Уайт, но ветер упал, и на ночь пришлось бросить якорь.

Утром, при попутном ветре, к величайшему удовольствию Петра, можно было маневрировать, и примерная битва производилась с величайшею точностью и искусством, к какому только способен такой превосходно устроенный флот, как английский.

Между занятиями в Дептфорде и увеселениями Петр не забывал, однако ж, цели своей поездки; он отыскивал людей, годных для службы в России, и нашел около шестидесяти человек.

Несмотря на все старания, Петру, однако же, не удалось найти горного инженера ни в Голландии, ни в Англии; а между тем из Москвы Виниус писал, что на Урале найдена железная руда отличнейшего качества и что разработка ее представит большие выгоды. Тогда Петр решился искать горных инженеров в Саксонии.

Головин привез Петру приятное известие о том, что отыскал и пригласил в Голландии несколько морских офицеров, а между ними одного из лучших голландских капитанов, Корнелия Крейса.

Это был норвежец родом, с детства переселившийся в Голландию; он уже совершил несколько дальних путешествий и занимал видное место в голландском флоте. Петр по возвращении в Амстердам лично познакомился с ним и оценил его нравственные качества, отличное знание морского дела и, несмотря на его строптивый и горячий характер, уважал его за благородство и неподкупную честность. Кроме него в Голландии на русскую службу поступило более ста человек.

Одни задатки по найму стольких иностранцев и отправление их в Россию требовали значительных денег, а между тем Петр, при всей своей экономии, с трудом мог покрывать свои ежедневные расходы по посольству. К счастью, тут случай помог царю: он неожиданно нашел средство пополнить свой недостаток в деньгах.

В России со времен царя Михаила Феодоровича, т. е. со времени самозванцев, во время частых сношений с Польшей табак вошел в употребление; напрасно духовенство и приверженцы старины старались истребить это зелье, напрасно рвали ноздри и резали носы, табак все-таки появлялся то тут, то там; явно его не продавали, а тайной продажи искоренить не могли, и русские за большие деньги покупали у иностранцев и посольских людей табаку, эту богомерзкую и бесовскую траву, как называли его.

Перед отъездом за границу Петр позволил явную продажу табаку и на ввоз его назначил пошлину. В первый год пошлина шла на устройство табачных лавок, а во второй уже в казну; на третий положено было продажу табаку отдать на откуп; торговля табаком оказалась так выгодна, что один из русских купцов тогда же предложил взять торговлю на откуп за пятнадцать тысяч рублей серебром.

В Англии Петр вполне изучил корабельную архитектуру; он сам говаривал: «Ежели бы я не побывал в Англии, на всю жизнь остался бы простым плотником». Король Вильгельм III удивлялся деятельности и гениальности Петра и на память о его пребывании в Англии хотел сохранить черты его лица: он просил позволения сделать с него портрет. Петр согласился, и лучший в Англии портретист, Годфрид Кнеллер, сделал портрет двадцатилетнего Петра.

Заехав из Англии в Голландию, Петр направился в Вену.

Великое посольство в Вене

Петр повидался с австрийским императором и послал письменные вопросы министрам касательно мира с Турцией, но, пока дождался ответа, осматривал Вену и все ее достопримечательности; он был даже в опере и во время представления увидел императрицу и принцесс; возвратившись домой, он объявил, что хочет познакомиться с ними без особенных церемониальных представлений. Лефорт передал это желание, и императрица согласилась принять царя в присутствии обер-гофмейстерины и статс-дам. Местом свидания выбрана была зеркальная зала в замке Фаворит.

Императрица, окруженная принцессами, дожидалась Петра в зале; когда обер-гофмейстерина доложила о его приезде и дверь перед ним распахнулась, императрица пошла к нему навстречу, ласково приветствовала его у самого входа и возвратилась на свое место к принцессам посреди залы. Петр подошел к ней, сказал ей приветствие по-русски, Лефорт переводил; потом Петр заговорил с принцессами, спрашивал, сколько им лет, и хвалил их красоту. Весь разговор ограничился вежливостями с той и с другой стороны. Но свидание это оставило сильное и глубокое впечатление в императрице; она начала думать о более тесном, не только дружественном, но и родственном союзе с Петром. Узнав, что царь намерен для воспитания отправить своего сына Алексея Петровича в Берлин, просила, чтобы он прислал его в Вену, обещаясь дать ему воспитание наравне со своим сыном, и ежели ему впоследствии понравится одна из принцесс, отдать ее за него замуж.