Лев Колодный - Сердце на палитре - Художник Зураб Церетели

Это художник, который постоянно рисует, где бы ни находился: дома, на заседаниях, в пути, на отдыхе.

— Сколько себя помню, я всегда рисовал. Для меня это образ жизни".

Этот художник, исповедующий принцип "искусство для искусства", живописец, проявивший себя монументалистом. Ему послушен любой пластический материал, любая техника. Он создал памятники, обелиски, объемно-пространственные композиции. Ему принадлежат большие и малые формы в бронзе, металле, камне, эмали, мозаике, стекле, ткани…

Этот художник собрал коллекции картин и рисунков. Его собрание позволило создать в Москве первый музей современного искусства. В нем при открытии не выставил ни одной собственной работы, хотя стены его домов не вмещают массы картин и рисунков.

Это художник, который объединил вокруг себя мастеров всех поколений, направлений и стилей, ветеранов и молодых, патриотов и космополитов, реалистов и модернистов.

Это художник, который каждый день занимается делами Российской Академии художеств в должности президента. Проблемы хозяйственные, финансовые, административные отнимают львиную долю времени и сил.

Этот художник придал дизайну государственное значение в стране, где данный вид творчества выводился за черту искусства. Он рисует ворота, ограды, кресты, фонари, создает фонтаны, интерьеры зданий. Спектакль и новогоднее представление оформил сценограф Церетели.

Этот художник осмысливает любое пространство, попадающее в поле его зрения по долгу службы или по праву собственности, будь то государственная Академия или частный дом. На его средства возрождены "Дом Губина, "Дом Долгоруковых" в Москве. Под крышей старинных особняков возникли музей современного искусства и крупнейшая в современной Москве "Галерея искусств Зураба Церетели". Сооружение юридически принадлежит инвестору, но фактически передано в пользование Академии. Запущенная германскими дипломатами усадьба на Большой Грузинской улице заполнилась картинами, статуями. Это фактически еще один московский музей одного автора.

Это художник, который написал тысячи картин, но не продает их. Он порой дарит пейзажи и натюрморты гостям и благотворительным аукционам.

Это художник, который может рисовать и одновременно вести заседания, принимать решения.

…Он сидит за столом президента Академии и рисует. Вокруг сотрудники. Бухгалтер докладывает о запутанном деле. Монолог не прерывается долго. Кажется, его не слушает, занят графикой. И вдруг на бухгалтера падает град вопросов:

— Кому платили?

— Что она сказала?

— Кому отдали?

— Как позвонить?

После звонка все продолжается в том же ключе. Рисует и слушает, принимает очередной доклад, делает очередной звонок, решает очередную задачу, связанную с выставками, поездками, наградами академиков, с делами институтов и музеев.

Это художник, который больше чем художник, исповедующий принцип чистого искусства.

Церетели много сделал для Москвы. Монумент у Тишинского рынка. Обелиск, музей, храм, "Трагедия народов" на Поклонной горе. Петр Первый на Якиманке. Храм Христа на Волхонке. "Охотный ряд" и фонтан на Манежной площади. Зоопарк на Пресне. Музей на Петровке. Галерея искусств на Пречистенке. Дом на Большой Грузинской, — вот сооружения и адреса города, связанные с его именем. Поэтому, занимаясь "улицами и лицами Москвы", не будучи искусствоведом, я решился написать книгу о художнике. Его картины и изваяния переживут нас. Они ставят их автора в ряд с фигурами, заслужившими право на пристальное внимание современников и потомков.

Конец первой главы.

День, когда появился первенец в молодой грузинской семье, в календаре отмечен рождением Марка Туллия Цицерона и Исаака Ньютона. Ближе к нам значатся в тот день известные писатели, поэты, артисты, в том числе композитор Джованни Батиста Перголезе и сказочник Якоб Гримм. Среди них оказался единственный скульптор Вильгельм Лембрук, творивший в Германии в начале ХХ века. Им составил компанию еще один художник на другом конце Европы.

Начну с цитаты:

"Зураб Константинович Церетели родился 4 января 1934 года.

Шла индустриализация страны. Именно тогда сложилась традиция нового искусства — активность, действенность, социальный оптимизм. Строительство монументальных архитектурных сооружений в конце 30-х годов создало благоприятные условия для развития взаимодействия искусств. В скульптуре, живописи появляются монументальные работы, рассчитанные на синтез искусств…"

О том, что "именно тогда" в 1934 году начался невиданный в современной истории "большой террор", автор монографии "Зураб Церетели", вышедшей в 1985 году, не упоминает. Хотя смерч не миновал Грузию, погубив множество невинных душ. В их числе оказались дед художника по линии материи, отец и мать жены. Мог оказаться в застенке инженер Константин Церетели с родственниками и друзьями…

Как видим, едва начиная повествование, художника помещали в "прокрустово ложе" социалистического реализма. Именно этот метод подразумевается под "традицией нового искусства — активностью, действенностью и социальным оптимизмом".

Кто выдумал метод, ставший оружием в руках судей, вершивших расправу над неугодными творцами? Как раз в том году, когда родился Зураб, идеологи со Старой площади, где помещался аппарат правящей партии, пришли к Генеральному секретарю ЦК Сталину с просьбой. Они попросили его сформулировать лозунг, под которым должны были впредь шагать мастера культуры Советского Союза. Оппозиция внутри партии была подавлена. Сталин не желал больше терпеть инакомыслия не только в политике, но и в культуре. Доставшийся в наследство большевикам от революционных демократов "критический реализм" больше не удовлетворял победителей.

Явившись к Сталину, идеологи предложили переименовать критический реализм в коммунистический! На что вождь им ответил, раскурив легендарную трубку:

— Коммунистический реализм… коммунистический… Пожалуй, рано. Но если хотите, социалистический реализм должен стать лозунгом нашего искусства.

А на вопрос, что подразумевается под этим понятием, ответил, не долго думая:

— Нужно писать правду!

Кто против правды?! Под таким призывом готов был подписаться любой художник, и тот, кто остался жить в Советском Союзе, и тот, кто оказался в эмиграции, где нашли приют Шагал, Кандинский, Серебрякова… Все оказалось не так просто, как показалось поначалу. Сталин сказал, что большевикам не всякая правда подходит. Им нужна была: "Правда — за нас! Но она не дается так просто в руки. Настоящий писатель, видя строящееся здание, сумеет рассмотреть его сквозь леса, даже если оно не закончено, и не будет рыться на заднем дворе". Это была директива, установка вождя и партии, ей следовали до «перестройки» свыше полувека.