А Каплан - Путешествие в историю, Французы в Индии

Еще осаждая Куддалур, Лалли написал французскому резиденту в Декане Бюсси письмо, в котором приказывал ему немедленно прибыть со всеми войсками. Этот приказ перечеркивал все достижения французов в Декане. Большего подарка от Лалли англичане ждать не могли. Бюсси был расстроен решением командующего, но подчинился. Одной из его главных черт являлась сдержанность; он редко позволял себе роптать на судьбу. Однако в письмах к влиятельным лицам в Париже (а переписка велась постоянно) проскальзывали мрачные и иронические фразы, характеризующие его настроение в этот период. «Тишина окружает все мои действия. Я всегда принимал все дары моей родины, какими бы они ни были». Когда началась Семилетняя война, в Париже, и в Пондишери многие выражали уверенность, что главным военачальником в Индии станет Бюсси. Как всегда, не разум, а интрига вершила политику при Людовике XV. Родовитый аристократ маркиз Конфлан, служивший офицером в Компании при Дюплексе, по мнению двора, являлся главным авторитетом по Индии. Говорили, что сестра Конфлана любовница Лалли. Она-то и просила брата выдвинуть «ирландца». Эти слухи, конечно, доходили до Бюсси и не могли вызвать у него симпатии к новому командующему.

Между тем Лалли испытывал серьезные трудности. Адмирал д'Аше отказался от каких-либо решительных действий, а из Пондишери от губернатора пришло письмо о том, что средств для снабжения армии осталось на 15 дней.

Лалли заметался в гневе, не зная, что предпринять. Но был человек, на которого генерал мог опереться, — иезуит отец Лавор. Фанатичный католик, Лалли всегда с благоговением относился к священникам, особенно к иезуитам. Вскоре общество отца Лавора стало для него необходимым. Вкрадчивый монах успокаивающе влиял на своего воинственного друга и давал ему весьма ценные советы. И на этот раз отец Лавор был готов его «выручить». Иезуит напомнил о старом долге танджурского раджи Компании, вернее, Чанда Сахибу. Этот долг составлял 5600 тысяч рупий, но раджа Танджура давно уже забыл о своем обещании. Для Лалли все индийцы были «ничтожными неграми», «полулюдьми», он не представлял себе, что они могут препятствовать его воле.

Воспользовавшись сведениями о долге как поводом, командующий приказал войскам идти на Танджур. Он был уверен, что, взяв контрибуцию с Танджура, поправит свои дела и поведет армию на до сих пор неприступную крепость Тричинополи. Но генерал забыл о солдатах. За исключением Лотарингского полка, сохранившего кое-какую видимость военного подразделения, вся остальная армия превратилась в одичалые толпы. На дорогах оставались трупы французских солдат в синих мундирах. Дикие грабежи и бессмысленные опустошения селений между Куддалуром и Танджуром превзошли все, что видела эта терпеливая земля. Попадавшиеся на пути индийские храмы разрушались. Когда несколько брахманов пришли к Лалли жаловаться на бесчинства его армии, тот приказал привязать их к жерлам пушек и дать залп. Жестокость не принесла пользы. Население разбегалось при первом приближении войск, в опустевших деревнях нельзя было найти не только продовольствия, но и воды. Лалли все же пригнал своих людей под стены Танджура. Увидев перед собой богатый большой город, солдаты воспрянули духом.

Армия танджурского раджи, вышедшая навстречу французам, была быстро разбита, но стены Танджура оказались неприступны. У французов не было ни лестниц, ни каких-либо осадных орудий. Пришлось разбить лагерь неподалеку от города. Генерал рассчитывал на трусость раджи. Последний, видя, насколько разложилась армия Лалли, не торопился сдаваться на милость победителя. Раджа рассчитал правильно, с каждым днем силы Лалли таяли, кули и сипаи дезертировали десятками, продовольствия осталось на два дня. Генерал собрал военный совет — все офицеры, за исключением одного, высказались за отступление. Войска потянулись на север, оставляя на пути пушки и телеги, так как почти все быки пали.

По ночам из темноты появлялись танджурские всадники, их отгоняли залпами. Однажды на рассвете подъехало несколько индийцев на лошадях, они просили свидания с Лалли. Генерал вышел к ним. Внезапно всадники бросились на «ирландца». Длинная палка в руках генерала превратилась в оружие. На помощь подбежали офицеры. Покушение не удалось. В Карикал армия пришла совсем изможденная; здесь можно было хотя бы утолить жажду. Тут же французы узнали, что адмирал д'Аше проиграл морское сражение английскому адмиралу Пэккоку.

Печальным было возвращение Лалли в Пондишери. Его многочисленные враги открыто злорадствовали. По городу ходили листки с карикатурами и эпиграммами на тщеславного генерала. Распространялась издевательская прокламация адмирала Пэккока, в которой говорилось, что Лалли своей бессмысленной экспедицией в Танджур спас Мадрас. Командующий французской эскадрой объявил о своем желании покинуть Коромандельское побережье.

В это время Бюсси двигался к Пондишери со всем своим войском, оставив на границах Северных Сиркар небольшой отряд во главе с маркизом Конфланом. Чтобы поправить положение в Карнатике, Бюсси, как уже говорилось, решил объявить аркатским навабом Басалат Джанга, младшего брата Салабата. Басалат располагал значительными средствами, и их можно было использовать в военных целях. Лалли также имел план: жизнь показала, что надо хоть немного считаться с «темнокожими», и он наметил своего кандидата в навабы — Раза Сахиба, сына Чанды, человека без денег, без войска, без авторитета.

Недалеко от Арката оба военачальника встретились на первый взгляд сердечно. Но это было обманчивое впечатление, Лалли с самого начала почувствовал отвращение к экзотической роскоши Бюсси и его свиты. Он почти не слышал слов полковника, который с непривычным возбуждением рассказывал о своих планах, о необходимости закрепиться в Декане, подробно описывал положение этого района. Лицо Лалли становилось все более угрюмым, губы сложились в брезгливую улыбку, он стал нервно пожимать плечами, наконец не выдержал и перебил рассказчика: «Сударь, меня интересуют только англичане, помогите мне шпагой и кошельком выгнать их из Мадраса. После этого я, не выходя из своего кабинета в Пондишери, смогу диктовать свои приказы этим ничтожным князькам и заставлять их выполнять приказы». Тогда Бюсси понял, что все его объяснения высокомерному фанатичному генералу бессмысленны.

Взаимное раздражение собеседников возрастало. Наконец Бюсси, чтобы окончить бесполезный разговор, ледяным тоном потребовал десятидневного отпуска для поправки здоровья. Затем он показал письмо из Парижа, в котором друзья писали ему, что уже готов указ о назначении его бригадиром. Это делало его более самостоятельным в поступках. Лалли, однако, твердо стоял на своем, его интересовали деньги для снабжения нищей армии. «Дайте мне взаймы ваши миллионы франков или одолжите их у ваших негров», — прокричал он со злобой. Бюсси спокойно ответил, что речь может идти о нескольких сотнях тысяч франков. Лалли сухо попрощался и удалился. После этой встречи Бюсси навсегда остался для Лалли «самым скупым, самым лживым человеком на свете».